— Хочу спросить о самом главном. Как бойцы живут? Он задавал въедливые вопросы и все время предупреждал:
— Только не лукавьте, отвечайте правду. Вши бывают? Над костром рубахи трясут? Палочкой выбивают? Мы рассказали о дезкамерах.
— Всех успевают обслужить? А в рейде? Интересовался, достаточно ли белья, как часто меняем его во время боев. Особенно подробно расспрашивал о питании.
— Вы тогда ночью и о снарядах говорили, и о горючем, и об артиллерии. Но ни слова о питании солдат. Потому и досаждаю вопросами. Как бы ни было тяжело в стране, армия должна получать все необходимое. Это не двадцатые годы.
Михаил Иванович откинул голову, что-то припоминая.
— Да, в двадцатом году было… Приехал я на курсы краскомов в Николаеве. Гляжу — что за чудеса. Курсанты в белых брюках и в рубашках, будто в нижнем белье. У иных — красное обмундирование, у иных — синее. Спрашиваю, что сие означает. Дежурный докладывает: исподнее носим. Больше ничего не имеем. А цветное — это кто как покрасить сумел.
— Так и вы, Михаил Иванович, тогда в латаных клетчатых брюках щеголяли и в таких штиблетах, что не дай бог! — сказал я.
Калинин поверх очков уставился на меня:
— Я? Откуда вам известно?
— В тот день помощником дежурного по курсам краскомов был курсант Попель.
— Не может быть! — весело изумился Михаил Иванович. — Подождите, подождите, а во что все обуты были?
— В лапти, «бульдо на 42 очка». Бульдо — это тогда самые модные ботинки так назывались: широконосые, как бульдоги. А в лыковых лаптях 42 клетки. Вот и получалось «бульдо на 42 очка». Зато пилотки были суконные. Носились на правую бровь под углом 39 градусов. Лихой вид!
— Кормили вас тогда неважнецки, — вздохнул Калинин, — Меня, правда, раками угощали.
— Сами ловили… А так — три четверти фунта хлеба в день на брата. Из них одна четверть отчислялась в помощь голодающим. Утром чай с сахарином, вечером чай с сахарином. В обед — бачок супа. Поставят его на стол. Вокруг десять человек. Старший командует: «Поднять ложки», потом — «Кушай воду». Это — чтобы до времени картошку не вылавливали.
— И ни один не пожаловался, — одобрительно покачал головой Михаил Иванович, — ни один… Подождите, подождите, тогда я распорядился, чтобы вам прислали обмундирование. Получили?
— Как же, недели через две пришло. Гусарская амуниция.
— Гусарская? — поднял брови Калинин.
— Кивера, мундиры.
— Носили?
— Кивера единодушным голосованием отвергли. А мундиры взяли; только чего-то спарывали с них. А потом получили английские ботинки, вроде танков. Но прочные, износа не было.
— В какой нищете жили! — качал головой Калинин. — Даже вспомнить страшно. И уж если тогда в лаптях да исподнем господ империалистов разбили, то теперь-то справимся с фашистами. Но тяжелой ценой…