Бой принимал затяжной характер, и теперь рассчитывать на успех не приходилось. С нашими силами мы могли делать ставку лишь на стремительный рывок.
В летучке Гусаковского я застал Гетмана. Он ходил из угла в угол. Офицеры почтительно молчали. Ломчетов сосал свою трубку.
— От Орехова ничего нет. Стрельба в городе вроде не такая сильная, сказал, ни к кому не обращаясь, Гетман и повернулся к углу, в котором сидел радист.
— Вызывайте, все время вызывайте Орехова… Потом подошел к столу.
— Товарищи офицеры, надо привести в порядок подразделения, днем снова будем атаковать, оттягивать силы от Орехова.
Ломчетов кашлянул. Гетман вопросительно посмотрел на него. Генерал вынул из брючного кармана кожаный кисет, не глядя, тонкими пальцами набил трубку и подошел к столу.
— Да будет позволено мне сказать.
— Пожалуйста, товарищ генерал, — Гетман отодвинулся, пропуская Ломчетова.
— Я не полномочен изменять решения комкора. Тем более в присутствии члена Военного совета армии. Однако полагаю своим долгом изложить здесь свои соображения, ибо буду докладывать их командованию фронта.
Он быстро обвел всех взглядом жестких черных глаз.
— Считаю сегодняшнее ночное наступление ошибкой. А если не бояться резких слов — авантюрой. Бригада и действующий с ней стрелковый полк не располагали достаточными силами для овладения городом. Теперь, как я слышу, готовится еще одна бессмысленная, по моему глубокому убеждению, атака…
— Так ведь в городе наши люди, танки! — перебил Гусаковский.
— Да, товарищ подполковник, — и люди, и танки. Война как мы знаем, без жертв не обходится… Окруженное подразделение будет героически защищаться и выполнит свой воинский долг до конца. А силы, находящиеся восточнее города, я имею в виду вашу бригаду, товарищ Гусаковский, — пополнятся и во взаимодействии с подошедшими частями овладеют Бердичевом…
Офицеры — кто с интересом, кто с недоумением, а кто и сочувственно прислушивались к веско произносимым словам.
— На войне, — продолжал Ломчетов, — приходится порой жертвовать одними подразделениями, чтобы другие получили возможность выполнить боевую задачу. Это — азы, и прошу прощения, что я вам их напоминаю.
В летучке стало тихо. Монотонно стучал движок. В такт ему вспыхивало и опадало белое пламя лампочки.
Первым заговорил подполковник Сербии. Заговорил горячо, жестикулируя, поправляя указательным пальцем ржавые стрелки усов.
— Верно, совершенно правильно товарищ генерал нас учит, критикует наши ошибки, вскрывает недостатки… Надо нам перестраиваться в свете его указаний, делать выводы…