– Уверяю вас, ваше величество. – Князь низко поклонился, пряча под полуприкрытыми веками дикую ярость, сквозившую во взгляде. – Чрезвычайно признателен вашему величеству за то, что дали мне знать о жалобах Софьи Алексеевны.
– О, это слишком сильное слово, – заметила императрица. Она сочла необязательным и не очень разумным упоминать о желании Софьи аннулировать брак. – Думаю, она просто немного растерялась, вот и все. У тебя, князь, гораздо больше светского опыта, чем у нее, а ты решил, что вы на равных. Это весьма распространенная ошибка, – добавила она с доброй улыбкой.
– Отныне я приложу все усилия для того, чтобы Софья Алексеевна во всем разобралась как следует, – тусклым голосом проговорил князь, еще раз кланяясь. Да, Софье Алексеевне, несомненно, придется все понять как следует. Ей придется узнать, что может сделать муж со своей бесплодной, бесчувственной, лживой женой, которая начинает кляузничать за его спиной!
Князь Дмитриев покинул императорский дворец. Екатерина прекрасно поняла причину его дикой, необузданной ярости, буквально кипящей под внешне холодной манерой поведения. Ему досталась женщина, которая бросала вызов каждым своим поступком, хотя он и не мог толком объяснить, в чем именно выражается этот вызов; женщина, которая до сих пор не может забеременеть и лежит под ним словно труп, не выказывая ни малейшего намека на удовлетворение от занятия, которое, как известно, лучше всех снадобий залечивает старые обиды и раны; женщина, которая до сих пор не поняла, что значит быть женой – его женой.
Князь Дмитриев натянул свою баранью шапку на самые уши. Если ее не устраивает брак – он отправит ее назад, в Берхольское. Но сделает это так, чтобы ей весьма и весьма трудно было добраться до дома. Уже вовсю трещали морозы; глубокие снега покрыли землю. Сани, запряженные четверкой лошадей, промчались мимо, звеня бубенцами; экипаж Дмитриева в это время ехал по мосту через один из каналов, пересекающих город. Внизу мелькнула черная стылая вода; скоро Нева будет скована льдом. Условия для путешествия, конечно, трудно назвать идеальными, хотя их, разумеется, и можно сделать сносными. Как бы то ни было, княгине Дмитриевой предстоит отправиться в месячное путешествие без тех удобств, которые могли бы гарантировать здоровье и безопасность, уж он-то об этом позаботится.
Генерал порадовался тонкости задуманной мести. Ведь он просто разрешает ей сделать то, к чему она стремится. Императрица похвалит его за благородную учтивость. Позволить Софье Алексеевне провести зиму с дедушкой – как милосердно; это можно рассматривать как подаренную ей возможность для того, чтобы она со временем согласилась с правилами семейной жизни. Но только муж будет знать, в каких условиях она отправилась в этот вояж. А когда обнаружится, что до Берхольского она не доехала, князь изобразит ужасное потрясение, образцовый пример убитого свалившимся как снег на голову горем вдовца.