Очень мне понравилось при Андропове. Придешь в два часа дня в парикмахерскую (я тогда работала по шесть часов), а там -ни души! Сидят в креслах мастера и тоскуют. А раньше-то длинную очередь приходилось выстоять, чтобы подстричься. «Что случилось? - спрашиваю. - Вы не работаете сегодня?» «Работаем! - чуть не хором кричат мастера. - Так ведь клиенты тоже работают! Нельзя им в рабочее время по парикмахерским ходить. А вдруг -проверка!» А раньше было можно. Я сажусь в кресло к той, к которой раньше никогда не могла попасть - очередь! Рабочая дисциплина - замечательная вещь.
Что там Андропов еще «творил», кроме наведения в государстве дисциплины, и как наказывал неугодных режиму - мы узнали много позже. А пока часть народа (и моя часть в том числе) была довольна (хотя, и побаиваться отчего-то стали): пора, пора закрутить гаечки, в стране полный бардак!
Потом пришел Горбачев (Черненко не в счет, его вроде и «не успело побыть»), и снова стало всё можно, даже многое из того, что раньше - ни под каким видом. Перестройка! Демократия! Улицы в любое время полны фланирующим народом, безбрежные очереди за водкой (пьянству бой, две бутылки в одни руки!), ну и та фантасмагория, что случилась с нами позже, уже описана в других главах.
Вернемся к нашей партии.
Когда стали «внедрять» в массы демократию, то партию, как вредную и тормозящую силу, распустили. Народ этому очень возрадовался, а зря - в результате всё, что ещё осталось неразваленным, быстренько развалили, разворовали и «прихватизировали», бывшие партийные шишки ловко сориентировались и приняли в этом горячее участие, и скоро стали «олигархами» - ну это так, к слову.
Короче - наступил исторический момент: нашу дорогую и единственную партию распустили. Ельцин дал «добро», режиссер Марк Захаров публично сжег свой партбилет (как позже выяснилось - из любви ко всяческим публичным сожжениям: в компании друзей, на Воробьевых горах обожал жечь денежные купюры с изображением Ленина. Наверное, лишку у него было).
С какими же потерянными лицами ходили по институтским коридорам наши партийцы, теперь - бывшие. Нет указаний, нет собраний, нет своих, будто бы, секретных обсуждений, всё вмиг исчезло, живи и действуй, как знаешь.
Они натужно улыбались в ответ на колкие шутки (попробуй, раньше так над ними подшути!), давая понять, что ничего такого страшного не случилось.
Случилось! Они потеряли свой высокий и неприкасаемый партийный «статус». Конечно, это их мучило, и душа саднила. Зато они могли теперь спокойно и без страха присоединиться к возмущающемуся и всё критикующему простому народу, но еще долго - по привычке - осторожничали. Не верилось им, что не вернется всевидящее и наказующее око КПСС.