Нет теперь веселого Яшки, не с кем словом переброситься, переругнуться слегка, не с кем партию сгонять. Наум сидел за столом, мрачно перебирал пластмассовые фигурки и всё думал о бедном Яше, которого хоронили всем хостелем - один как перст остался: сын давно погиб - альпинистом был и со скалы сорвался, а жену, с которой вместе репатриировались, уже пять лет как похоронил. Вспоминал он ее чуть ли не каждый день, «лучше Фаечки на свете женщины нет и никогда не будет».
- Я один что-то на свете задержался, зачем, не знаю, наверно, чтобы с тобой в шахматы играть, - говорил Яша, «съедая» с ухмылкой ладью у Наума и поглядывая хитрыми глазками из-под седых, смешно торчащих кустиками бровей. - Чего скуксился? -бросал он острый взгляд на приятеля. - Опять болит, язви ее в душу! Так зачем ты лопал сегодня эти жареные блины?.. Ах, угостили, на халяву-то всё сладко! Уксусом не угощали? Говорят, он на халяву лучше всего! И я знаю, кто тебя угощал! Маня, что против меня живет. Она ко мне пару раз с угощением подкатывалась, ха-ха, тоже с блинами, но я ни-ни, наотрез! Раз возьмешь, два, на третий прилипнет. Женщинам ведь возраст не помеха, это мы, старичье, ни на что не годные. А может, ты еще герой? Ну-ну, не куксись, пройдет твоя язва... рано или поздно. А Маня, вижу, на тебя свои старые глазки положила, смотри, - Яша погрозил пальцем, - не поддавайся, ты глянь, какая она толстая -придавит!
Наум сердился, но ненадолго - на Яшу невозможно сердиться. Тем более что он прав - не надо было есть Манины блины, распахлась тут на весь коридор! А все остальное, что Яша наговорил, так жить он без шутки, без подначки не может.
Эх, Яшка, Яшка, вспоминать про него - и то отрада. А уж поговорить - на том свете разве.
Кто-то остановился возле. Наум поднял повлажневшие глаза и с недоумением разглядывал незнакомца, но тут же понял - новый сосед! Здоровый дядька и лысый как коленка. А вот и палец перевязанный.
Звездануло? - спросил Наум, не очень-то желая вступать в разговор, да ведь всё равно придется, мужиков в хостеле мало, раз-два-три и обчелся, а с женщинами что - одни суси-муси, одуванчики божии, как говорил Яша.
Да, - пристукнул малость, - охотно откликнулся сосед. -Портрет жены покойной вешал, - пояснил он. Слово за слово и познакомились, тот присел напротив и тут же стал жаловаться. Стариковские истории все одинаковы. Дети - хорошие, замечательные дети, самому (самой) не хочется им мешать, толкаться под ногами; внуки - талантливые, только у них все свое и не очень понятное: компьютеры, дискотеки, друзья, которых некуда пригласить, нужна отдельная комната, и т. д. и т. д.