несколько яхт. Но у одной яхты, последней в строю, парус трепетал на ветру алым треугольником.
Это не твой парус? - пошутила она.
К сожалению, нет. Но яхта у меня есть.
Она чувствовала близко незнакомого мужчину и запах его одеколона с ароматом сандала, который она когда-то любила, но постаралась забыть, и ей показалось, что прошлое возвратилось и стоит у нее за спиной. но этого быть не может, и общее у прошлого и у этой новой минуты только в запахе, а лицо за ее спиной, к счастью, другое, с совсем другими глазами, и лицо это доброе и даже симпатичное, хотя она успела бросить на него только один быстрый взгляд.
Это мой город, - сказал он, словно продолжая беседу. - Я не променяю его ни на какие Лондоны и Нью-Иорки. Ты из Англии?
Ася кивнула. - А ты? Ты здесь родился? Нет. Меня привезли сюда из Марокко ребенком. Но я везде был, даже в Японии. Я видел разные города. И понял, что жить я могу только здесь. Я пророс в этот город, в его ступени и террасы, в его улочки и улицы, в этот порт и корабли... Я сам стал как этот город. Когда я уезжаю куда-нибудь, одно его название, одно обозначение на карте волнует меня, я как влюбленный мальчишка, рвусь к этой гавани.
Город, где я живу, тоже красивый.
Возможно. Хотя вряд ли. Вряд ли такой как этот, - пояснил он. - Ты еще вернешься сюда, - убежденно сказал он.
Зачем?
За этим, - обвел он рукой, и она опять засмотрелась на синюю гладь залива.
Они не знакомились, не выясняли ничего друг у друга, блуждали по аллеям, потом вместе обошли Храм, двери в него уже закрылись, вокруг тоже ходили люди, но они были совсем одни, лицо в лицо, глаза в глаза, а потом и рука в руке. Ей захотелось остаться здесь навечно, принять бахайскую веру, бродить среди оливковых деревьев, расчищать эти прекрасные клумбы, смотреть на солнце сквозь жемчужные фонтанчики и искать в этом мире истину.
А ты веришь, что Бог один для всех? Так бахаи утверждают.
Не знаю, - сказал он. - Я об этом не думал. Но это интересная мысль.
Она засмотрелась на странно цветущее высокое дерево - всё в белых и малиновых цветах.
Бугенвилия, - сказал он, - растение-паразит. Посмотри, как она оплела ствол дерева и смешала свои красные цветки с его белыми.
Не-ет, она не паразит. Она любит это дерево, посмотри, как тесно она его обняла, наверху уже не различишь, где она, а где дерево. Они не расстанутся уже.
Очень романтично, - рассмеялся он, - пусть будет так. Пойдем, я отвезу тебя в одно место... тебе понравится.
Он усадил ее в яркокрасный «Феррари» и, покинув город, они ехали минут десять среди эвкалиптовых рощ, приземистых банановых пальм с висящими между широких листьев синими пластиковыми мешками и Амир (наконец-то они выяснили имена друг друга) объяснил ей, что внутри этих мешков находятся гроздья бананов - так они быстрее дозревают.