А ведь я тоже хочу любить и быть любимым. Так ведь ни одна из наших девиц-красавиц на меня, этакого уродца, и не смотрит.
— А так ли уж сильно ты хочешь быть статным да лицом пригожим?
— Уж больно хочу. Да видно не дано мне сие счастье испытать, быть мне уродиной, чудищем треклятым до конца дней своих никчёмных.
С этими словами Зенек сел на землю и горько заплакал. Слёз своих он не стеснялся и не вытирал. Первый раз, за всю свою недолгую жизнь, он почувствовал, что его пожалели по настоящему. Деревенские тётки да старухи, смотря на него, конечно тоже жалели. Но жалость их была чисто женской, материнской. Украдкой смахивая слёзы, давая ему то пирожок, то хлеба кусочек, они, отворачиваясь, приговаривали: «Авось, боженька, видя мою доброту к убогому, и меня с детками пожалеет, да благодатью своей не оставит».
Очнувшись от своих мыслей, он поднял глаза. Уже не вызывала у него страха эта диковинная женщина. А чувствовал он доброту и истинную любовь, исходящую от неё. И только это, незнакомое доселе, тепло и доброта окутало всё его существо, как голос мужчины вернул его в реальность.
— Хорошо, мы дадим тебе то, что ты так истово желаешь. Ты будешь красив и удачлив. Деньги, слава и женщины будут доступны тебе, как никому другому. Все будут завидовать. Но сможешь ли ты противостоять этому? Сможешь ли устоять перед соблазном быть лучше всех?
— Да, я смогу, я выстою, я не поддамся. Только дайте мне возможность ощутить это счастье, быть лучшем из лучших, достойным из достойных. Уж так я намаялся, настрадался, что сил моих больше нет терпеть эту муку. А руки на себя наложить боязно, ведь грех это великий, Бог не простит. Но и жить таким уродом убогим да дурачком деревенским, больше не могу. От меня даже звери в лесу шарахаются. Думал, хоть медведь меня заломает да от жизни моей, бесполезной, избавит. Так нет, обходят меня они стороной, будто тоже пугаются. Если это в вашей власти, помогите, прошу вас, — и, обессилив от своей речи, он сел на землю и снова горько расплакался.
Мерцающие, призрачные люди-исполины молчали, как будто давая ему возможность выговориться. А потом женщина, протянув к нему руки, сказала:
— Успокойся, вставай и подойди ко мне.
Зенек, склонив голову, медленно пошёл к ней.
Она подняла руку к своей груди, достала из одежд, и протянула Зенеку светящийся серебристо-матовый шар.
— Мы дадим тебе красоту, как ты просишь, это в нашей власти. НО самое главное, дадим и огромную, тайную силу. Но двойная она. И только ты сам сможешь разобраться, как ею пользоваться. Само сердце должно выбрать путь. К какой половине ты потянешься и какую применять будешь, та и овладеет тобой.