— Вам следует научить своего сына осторожности, Чарльз, — заметил священник.
Отец метнул на него неприязненный взгляд. Меня это подбодрило, потому что неловко чувствовать к кому-то безосновательную настороженность, а раз отец его недолюбливает, значит, повод есть, только я его ещё не знаю, хотя и ощущаю.
— Как чувствует себя Джулия? — спросил мистер Эдвард.
— Не знаю, — хмуро ответил отец. — Неужели ты думаешь, что я могу там показаться? С какими глазами? Да и к чему? Если хочешь знать, я давно хотел разорвать эту связь, но не знал, как это сделать. Собирался поговорить с ней в ту ночь, но… теперь это вышло само собой. Думаю, что лучше мне не напоминать о себе.
Мистер Эдвард взглянул на меня и не стал продолжать расспросы.
Отец задумался, а потом быстро сказал:
— Ты не мог бы опять послать Томаса Брауна справиться о её здоровье. От своего имени, конечно. Пусть узнает, долго ли она пролежит в постели.
— Томас отпросился до обеда, — объяснил мистер Эдвард.
— Опять? — с досадой проговорил отец. — Что за манера отпрашиваться, когда он так нужен!
— Я могу послать Вениамина. Думаю, что он не откажется выполнить это поручение.
— Вениамин слишком стар и болтлив, — отмахнулся отец. — Я сам пошлю Томаса, когда он придёт.
Мистер Эдвард словно опомнился и заговорил на разные темы, вовлекая в разговор и отца Уинкла и меня. Наверное, он хотел отвлечь нас от произошедшего эпизода, а помимо этого он, по-видимому, счёл своей обязанностью не оставлять меня без внимания.
После завтрака я подождал отца и подошёл к нему, когда он был один. В его взгляде была озабоченность и даже тревога.
— Отец, у вас неприятности? — спросил я. — Может быть, я сумею вам помочь?
Он сжал моё плечо и отвернулся. Когда он вновь повернулся ко мне, на губах его играла улыбка.
— Мои заботы могу разрешить только я, Робин, — ласково сказал он. — Иди, погуляй, а то из меня сейчас плохой собеседник.
Мне было жаль, что я не могу побыть с недавно обретённым отцом подольше, но ничего не мог поделать. Конечно, мне было не привыкать к тому, что отец у меня лишь значился, а на деле был для меня недоступен, но одно дело мой прежний отец, которого приходилось избегать из-за его пьяной свирепости, а совсем другое — мой новый отец, умный, добрый, ласковый. Он был чем-то удручён, а я, как это ни досадно, не только не мог ему помочь, но даже не мог догадаться, какая его гложет забота.
На лестнице меня задержал мистер Эдвард.
— Куда ты направился, Робин? — спросил он.
Я уже усвоил, что здесь любят, чтобы по каждому поводу спрашивали разрешение.