— Побойтесь Бога, миссис Джонсон! — с негодованием воскликнула девушка. — Какое вы имеете право меня подозревать? И потише, пожалуйста, пожалейте старика.
— Он сегодня не придёт, не бойся, — отозвалась кухарка миролюбиво. — Ишь как встрепенулась! Не бойся, говорю. Сегодня мы остались одни, без мужчин, так что если наш воришка вздумает именно сегодня впустить своих сообщников, то защитить нас будет некому.
— Хозяева ещё пожалеют, что пригрели эту змею, — прошипела Рыжая не хуже упомянутого животного. — Зависть! И как у тебя язык повернулся сказать такое! Чтобы я кому-то позавидовала! Или ты считаешь, что миссис Джонсон способна на это гадкое чувство?
— Да никогда! — подтвердила кухарка.
— Не зависть гнетёт душу, а несправедливость. Почему удача улыбается самым недостойным? Чем хуже, к примеру… Сэм?
По-моему, Рыжая хотела сказать что-то другое, но в последнюю минуту удержалась и на её языке прозвучало первое попавшееся имя.
— Сэм? — оторопело переспросила миссис Джонсон, но тут же спохватилась. — Да, конечно! Почему этот славный мальчик, кроткий, как ангел, работящий, как… кхе… Почему он до конца своих дней вынужден надрываться на чёрной работе, а вор, не сделавший в своей жизни ничего хорошего, не сказавший ни единого правдивого слова и достойный лишь виселицы, оказывается осыпан милостями?
— Его принимают, как равного, — подхватила Рыжая. — С ним разговаривают, будто он им родной. Со мной за всю мою жизнь так не говорили. Даже леди Кэтрин после беседы с отцом Уинклом начинает находить в этом бродяжке какие-то достоинства.
— А Салли Грегори она до конца не могла терпеть, несмотря на все старания отца Уинкла, — вставила кухарка.
— Ну, уж тут и он ничего не мог поделать, — согласилась Рыжая. — Как ни оправдывай грех, а не оправдаешь. Да и мистер Эдвард, хоть и женился на ней, а не любил её, что вы мне ни говорите на это. Не любил и, может быть, втайне был рад её смерти, рад, что освободился. Куда ты, Фанни?
Я едва успел отскочить от дверей, потому что девушка быстро вышла из кухни и, не оглядываясь, ушла к себе.
— Рассердилась, — недоумённо сказала кухарка.
— Все они одним мирром мазаны, — подвела итог Рыжая, а я, зная её злой язык, сказал бы, что Фанни и Салли Грегори были мазаны одной грязью.
— А вы думаете, что у неё нет кавалеров? — зашептала Рыжая. — И сестра у неё…
Я не расслышал, что они говорили о сестре Фанни, и прикинул, куда мне направиться теперь.
— … метит на… Салли Грегори…
— … не таков, как его брат… и не подумает…
— … побоится… а раньше бы…
Я тихо-тихо, пригибаясь к земле, стал пробираться к двери на двор. Как ни был я привычен к всякого рода сплетням, но злоязычие двух подлых баб оставило во мне чувство отвращения. А когда я проходил мимо двери в комнату Фанни, я услышал, что она тихо плачет. Что я мог сделать? Сам Робин Гуд, окажись он на моём месте, не смог бы помочь горю. Про Фанни шептались за её спиной, а про Салли Грегори говорили гадости в отсутствие старика, которого надо было пожалеть. Мистер Вениамин очень любил мисс Салли и до сих пор с тоской о ней вспоминает. Может, это его покой охраняет Фанни? Или жалели мистера Брауна, он ведь тоже был стариком. Или речь шла о каком-то другом старике, которого я не знаю и который приходит поболтать со слугами. Видно, невесёлая жизнь была у этой женщины. Леди Кэтрин её терпеть не могла, а про мистера Эдварда разное говорят. Мисс Шарлота, по словам садовника, её любила, но она жила в другом месте, а сюда лишь приезжала в гости.