Я желал бы перевернуть небо и землю, лишь бы он не мучался.
— Я могу вам помочь?
Он посмотрел на меня, отвернулся и отошёл к окну.
— Да, можешь, — глухо проговорил он. — Мне трудно говорить, и я боюсь, что ты меня не поймёшь. Я сейчас в очень скверном положении, мальчик, и вся беда в том, что у меня нет времени…
Его прервал стук в дверь.
— Чарли, Робин у тебя? — раздался голос мистера Эдварда.
— Проклятый священник! — вырвалось у отца.
Это я был виноват в том, что отец не успел доверить мне свои заботы. Ему была нужна помощь в каком-то очень важном деле, таком сложном, что требовалось посвятить меня во все тонкости, а не просто шепнуть мимоходом, что именно мне надо сделать. Наконец-то у нас появилась возможность поговорить наедине, а я своим воплем привлёк внимание отца Уинкла, тот сейчас же доложил мистеру Эдварду о нашем тайном совещании, а он прервал отца в самом начале, будто специально задался целью отгородить его от меня. Не в первый раз он пресекает его попытки сообщить мне что-то, а это что-то, наверное, имеет чрезвычайное значение для него самого, для отца или кого-то ещё, иначе мистер Эдвард не заботился бы так о слежке за нами.
— Да, он здесь, — ответил отец.
— Пусть он сейчас же идёт сюда, — строго сказал мистер Эдвард.
Отец безнадёжно вздохнул.
— Иди, — разрешил он.
Для внезапного вызова человека нужна причина, а я не мог понять, какую причину мог выдумать мистер Эдвард и что он мне скажет.
Он посмотрел на меня пристально и пытливо.
— Следуй за мной, — велел он.
Было в его голосе что-то такое, отчего я приготовился к неприятностям, хоть и не знал за собой никакого греха. Я решил было, что мистер Эдвард выгонит меня сейчас из своего дома, и прикидывал, попрощаться ли с отцом и не будет ли это выглядеть как отчаянная попытка искать заступничества, чтобы остаться, что было бы унизительно, однако у мистера Эдварда на уме оказалось совсем другое.
— Зачем ты дразнил Эмму, Робин? — спросил он в библиотеке, глядя на меня в упор. — Я думал, что ты добрее.
— Кто такая Эмма? — пожелал узнать я, думая, что кто-то из нас, или он или я, ошибся в имени.
Я помнил о своих столкновениях с Рыжей и кухаркой, но это было не сегодня.
— Это дочь миссис Тишер. Они приходили сегодня мыть полы. Как ты мог издеваться над несчастной больной девушкой?
— Я не издевался. Я ей и слова не сказал.
— Миссис Тишер пожаловалась кухарке, а та привела её ко мне, и я лично выслушал её претензии.
— Наверное, она такая же сумасшедшая, как её дочь, — ответил я, стараясь сохранять презрительный вид, потому что наговоры этой женщины были достойны только презрения.