– Почему?
Ему хотелось рвать на себе волосы.
– Потому что ты лжец, жулик и ублюдок! Боже мой, Филипп, как ты мог это сделать?
Ой, нет, плакать нельзя. Кассандра отвернулась и принялась лихорадочно запихивать деньги в ридикюль.
– Слава Богу, я не нуждаюсь в тебе, Филипп Риордан, – пробормотала она, глотая слезы. – Я могу сама о себе позаботиться.
– Ты никуда не пойдешь.
– Черта с два! – вскричала Кассандра, передразнивая его.
Она попыталась обойти его, но он заступал ей дорогу, куда бы она ни двинулась.
– Дай мне пройти!
Риордан отрицательно покачал головой.
– Ты никуда не пойдешь.
Не успела она сказать хоть слово, как он вырвал у нее из рук ридикюль и вытащил смятые банкноты.
– Не смей… Филипп, остановись!
Держа руки над головой, чтобы она не могла дотянуться, он разорвал пачку денег пополам, потом вчетверо. Кассандра отступила назад и закричала. Обрывки стофунтовых банкнот посыпались на пол, как конфетти.
Она ошеломленно уставилась на разбросанные у ног клочки бумаги, потом попятилась еще дальше и, как подкошенная, опустилась на кровать.
– Мои деньги, – прошептала она, держась за горло и глядя в никуда. – Все мои деньги. О Боже.
Риордан удержался от порыва обнять ее, прекрасно понимая, что она сделает, если он попытается. Он и сам не меньше, чем Кассандра, был потрясен грубой жестокостью своего поступка, но не жалел о содеянном. Глядя на ее поникшую голову и бледное от потрясения лицо, он тихо окликнул ее по имени. Она болезненно поморщилась.
– Послушай меня, Касс.
Он был предельно измучен, и охрипший голос выдал это, – Я не понимаю, что случилось. Но ты не можешь уйти. Мы должны все выяснить и помириться. Только не сегодня; мы и так наговорили друг другу слишком много. Можешь провести ночь в этой спальне, я буду спать рядом, в комнате для гостей.
Перед его мысленным взором вдруг отчетливо возник образ той ночи, о которой он так мечтал: ведь это была ее первая ночь в его доме! Пришлось на секунду закрыть глаза, чтобы прогнать видение.
– Если ты так на этом настаиваешь, – продолжал он, – я разрешу тебе видеться с Уэйдом. Можешь делать вид, что обманываешь меня, и встречаться с ним время от времени. Но только в общественных местах и под присмотром. И исключительно ради нашей общей цели. Что касается нас двоих, как только мы оба немного успокоимся…
Кассандра взвилась как ужаленная. Если бы презрение имело цвет, он был бы именно таким, как ее глаза в эту минуту: холодный серый гранит, неярко поблескивающий после зимнего дождя.
– Не говори о нас. – Она выплюнула ненавистное слово, – «Нас» не существует. Я никогда не буду спать в этой комнате. Если ты еще хоть раз попытаешься ко мне прикоснуться, я велю тебя арестовать.