Огромный зал был украшен светлыми цветами магнолий, а также розами, источающими божественный аромат. Струнный квартет исполнял романтические мелодии. На столах, покрытых розовыми скатертями, стояли изысканные яства: копченые устрицы, маринованные моллюски, жареная рыба, сыр, маслины, привезенные из Греции. Джарвис с гордостью говорил, что все его суда заняты всю неделю заказами для предстоящей свадьбы.
Ее мать и Джарвис встречали гостей. В платье из атласа и кружев Клаудия сияла красотой. На ее шее сверкал свадебный подарок Джарвиса – ожерелье из бриллиантов, изумрудов и рубинов. Холли улыбнулась матери и постояла рядом с ней.
Девушка наслаждалась чудесным вечером, хотя и ловила на себе любопытные взгляды. Люди выискивали признаки насилия, но Холли не чувствовала ни малейшего смущения. Роджер то и дело подавал ей шампанское.
Вдруг Клаудия коснулась ее руки:
– Дорогая, по–моему, ты слишком много пьешь.
Холли засмеялась:
– Тебе кажется, мама.
В эту минуту Роджер принес Холли еще один бокал.
– Пожалуйста, не давай ей вина, Роджер. Она едва стоит на ногах, – заметила Клаудия.
Холли этого не слышала, поскольку беседовала с только что вошедшим джентльменом.
– Клаудия, я позабочусь о Холли, – ответил Роджер. – А вы позаботьтесь об отце.
– Не знаю, что скажет твой отец, узнав о твоем поведении. – Клаудия едва сдерживала раздражение.
Будущий пасынок взглянул на нее с такой яростью, что она отшатнулась.
– Посмейте только ему сказать, – прошептал он так тихо, что никто, кроме них, не мог услышать его. – Хотите неприятностей, Клаудия? Что ж, вы получите такие, что вам и не снились.
Радостно возбужденная Холли ничего не заметила. Она испытывала восхитительные ощущения, и ничто не тревожило ее. Когда Роджер приблизился к Холли и снова подал ей бокал шампанского, она позволила ему провести себя по залу. Девушка позабыла все свои беды и воспоминания об узких темных глазах, властных руках и требовательных губах.
Тут случилось нечто невообразимое. Она вдруг осознала, что смотрит в те самые глаза, в глаза, которые преследовали ее во сне. Холли покачнулась, но Роджер, увлеченный беседой с приятелем, этого не заметил.
Она уставилась на Скотта, который насмешливо улыбался. Уж не заметил ли он, что Холли опьянела? О Боже, только не это. Он был потрясающе красив в своем мундире – черном кителе с золотыми эполетами и двумя рядами блестящих пуговиц, с высоким воротничком, отороченным золотым шнурком. Талию его перетягивал красный пояс.
Скотт заговорил так тихо, что девушка едва слышала его:
– Ты хорошо выглядишь, Холли. Нэйл сказал, что у тебя несколько синяков, но, видимо, тебе удалось замаскировать их.