Прикрыв зевок рукой, Грейс спросила:
— Как ты думаешь, нам еще долго ехать?
— Не знаю, — слегка пожала плечами Амелия. — Может, час? Или два? — Она вздохнула и, закрыв глаза, откинулась на сиденье. Она выглядит усталой, подумала Грейс. Все они очень устали.
И напуганы.
— Что ты будешь делать? — спросила Грейс, прежде чем у нее появился шанс передумать.
Амелия ответила, не открывая глаз:
— Не знаю.
Это не слишком походило на ответ, но с другой стороны и вопрос был не слишком четким.
— Знаешь, что во всем этом самое забавное? — внезапно спросила Амелия.
Грейс покачала головой, а затем, вспомнив, что глаза Амелии все еще закрыты, она сказала:
— Нет.
— Вот я все время думаю: «Это несправедливо. Я должна иметь право выбора. Меня не должны продавать и обменивать, словно некий товар». А потом, я думаю: «А в чем собственно, разница? Много лет назад я была обещана Уиндхему. И я никогда не возражала против этого».
— Ты тогда была всего лишь ребенком, — возразила Грейс.
Амелия продолжала сидеть с закрытыми глазами, и когда она вновь заговорила, голос ее был тихим и полным сознания собственной вины.
— У меня было достаточно времени, чтобы выразить свое недовольство.
— Амелия…
— Мне некого обвинять, кроме самой себя.
— Это неправда.
Амелия наконец открыла глаза. По крайней мере, один из них.
— Ты только что сама сказала это.
— Нет. Я не говорила. Я бы… — Грейс пришлось признать, что это правда. — Я все равно бы это сказала, но так случилось, что это правда. В этом нет твоей вины. На самом деле, в этом нет ничьей вины. — Она вздохнула. Надо выговориться. — Мне хотелось, чтобы было наоборот. Тогда все было бы настолько проще.
— Чтобы было, кого обвинять?
— Да.
И тогда Амелия прошептала:
— Я не хочу выходить за него замуж.
— За Томаса? — спросила Грейс. Амелия так долго была его невестой, и было не похоже, что они испытывают друг к другу большую привязанность.
Амелия как–то странно посмотрела на Грейс.
— Нет, за мистера Одли.
— Правда?
— Похоже, ты шокирована.
— Нет, конечно, нет, — поспешно возразила Грейс. Что она должна была сказать Амелии? Что она сама так отчаянно влюблена в мистера Одли, что просто не представляет, как кто–то может не желать его? — Просто я хотела сказать, что он такой красивый, — сымпровизировала Грейс.
Амелия слегка пожала плечами.
— Полагаю, что так.
Она полагает? Разве она никогда не видела, как он улыбается?
Но затем Амелия произнесла:
— Тебе не кажется, что он несколько чересчур обворожителен?
— Нет.
Грейс тотчас же опустила взгляд вниз на свои руки, потому что тон ее голоса получился совсем не таким, как она хотела. И действительно, Амелия, должно быть, тоже это услышала, так как следующими ее словами были: