— Это было… неожиданно.
Она моргнула.
— Очень приятно, — добавил он, что прозвучало несколько сдержаннее, чем его настоящие ощущения.
— Меня никогда не целовали, — сообщила она.
Он улыбнулся, слегка удивленный.
— Вчера вечером вас поцеловал я.
— Но не так, — еле слышно прошептала она, словно произнесла это только для себя.
Его тело, которое уже стало успокаиваться, снова вспыхнуло.
— Да, — сказала она, до сих пор выглядя совершенно ошеломленной, — полагаю, что теперь вы должны на мне жениться.
В любое другое время, от любой другой женщины… черт, после любого другого поцелуя, он мгновенно почувствовал бы раздражение. Но что–то в тоне Амелии, во всем ее лице, которое еще сохраняло соблазнительное неуверенное выражение, вызвало полностью противоположную реакцию, и он рассмеялся.
— Что тут смешного? — требовательно спросила она. Хотя, на самом деле, ничего не требовала, поскольку все еще была настолько сбита столку, что не могла на чем–либо настаивать.
— Понятия не имею, — сказал он честно. — Лучше повернитесь, я вас одену.
Ее рука взметнулась к застежке сзади на платье, и она удивленно приоткрыла рот, при этом он так для себя и не решил, поняла ли она, что он расстегнул две ее пуговицы. Она попыталась застегнуть их самостоятельно, и ему понравилось наблюдать за ее бесплодными попытками, но спустя приблизительно десять секунд неуклюжих дерганий за воротничок, он сжалился над нею и мягко отвел в сторону ее пальцы.
— Позвольте мне, — тихо произнес он.
Как будто у нее был выбор.
***
Его пальцы двигались медленно, хотя каждая клеточка его мозга знала, что застегнуть платье — дело быстрое. Но он был загипнотизирован открывшимся маленьким участком ее кожи, похожей на кожицу персика и принадлежавшей исключительно ему одному. Мягкие белокурые завитки волос скользнули по ее затылку, и когда его дыхание касалось ее, ее кожа, казалось, трепетала.
Он наклонился ниже. Он не смог удержаться, и поцеловал ее.
И она снова застонала.
— Нам лучше вернуться, — резко произнес он, делая шаг назад. И тут он понял, что ему ни за что не удастся застегнуть последнюю пуговицу ее платья. Он тихо выругался, поскольку еще раз дотронуться до нее было идеей неудачной, но и позволить ей вернуться в дом в таком виде он не мог, а потому с удвоенной энергией снова взялся за ее пуговицы.
— Готово, — отчитался он.
Она повернулась, с опаской поглядывая на него. Это заставило его почувствовать себя совратителем невинных.
И что странно, он вовсе не возражал. Он протянул ей руку.
— Я провожу вас в дом?
Она кивнула, и его тотчас охватило странное, несвойственное ему жгучее желание…