Ровно в половину седьмого в последнюю пятницу января в дверь Дункана Дриффилда позвонил доктор Дэвид Хопкинс, стройный смуглый мужчина лет сорока, среднего роста.
— Может, захватить бутылку виски? — поинтересовался Дункан.
— Нет, вы гость, Дункан.
У Дриффилда поднялось настроение. Дэвид ему понравился, вечер обещал быть интересным.
Внизу их ждал огромный черный «даймлер» с шофером. Хопкинс закрыл на окнах шторы, а от водителя их отделяла перегородка.
— Это в ваших интересах, — сказал доктор. — Мы просим наших гостей соблюдать тайну клуба. Если вы не будете знать, где мы собираемся, то вам будет легче это сделать.
— Ясно, — кивнул Дункан. — Ну а теперь, когда мы одни и я согласился на ужин, расскажите о клубе.
— Мы такого же склада люди, что и вы.
— Перфекционисты?
— Это одно из наших качеств, — улыбнулся Дэвид.
— Не пойму, почему меня пригласили. Я знаю кого-нибудь из членов клуба?
— Сомневаюсь.
— Тогда как…
— Ваше самое большое достижение.
Дункан задумался, о каком достижении идет речь. Сейчас он был на пенсии. Он не достиг особых успехов на госслужбе, немного пел в местном хоре, однажды взял первый приз в конкурсе цветоводов, но уже давно не выращивал цветы. Он не мог вспомнить ничего такого, что могло бы заинтересовать клуб перфекционистов.
— А сколько в нем членов?
— Меньше, чем мы хотели бы. Нашим критериям трудно угодить.
— И все же, сколько вас?
— Сейчас пятеро. Наш клуб очень маленький и эксклюзивный.
— Никак не могу понять, почему меня пригласили, — не смог скрыть удивления Дункан.
— Скоро поймете.
Ровно через час машина остановилась, и шофер открыл дверцу. Выходя из салона, Дункан огляделся по сторонам. Несмотря на темноту, он был уверен, что они находятся в Лондоне, но улицу не узнал.
— Поднимайтесь по ступенькам, — сказал Дэвид Хопкинс. — Дверь открыта.
Они вошли в холл с зеркалами, ярко освещенный хрустальной люстрой. После полутемного салона «даймлера» Дункан растерянно замигал. Дэвид передал его пальто лакею и открыл дверь.
— Джентльмены, — объявил он, — позвольте представить нашего гостя, мистера Дункана Дриффилда.
Двое мужчин в маленькой гостиной были старше его, двум другим было лет по сорок. На одном из молодых была юбка шотландского горца.
Седой старик подошел к Дункану с протянутой костлявой рукой.
— Джо Фрэнк, — представился он. — Я президент, но только благодаря процессу отсева кандидатов.
Эти слова, смысл которых Дриффилд не понял, вызвала улыбки на лицах присутствующих.
— Я хотел вступить в клуб в 1934 году, когда мне было только 19, но полным членом стал лишь после войны.