День был прохладный, солнце садилось за гаванью, обмелевшей в часы отлива настолько, что большие пароходы становились на якорь в трех милях от берега. В мрачном настроении они возвращались в гостиницу, погруженные каждый в свои мысли, почти не разговаривая. Софи не могла заглянуть в будущее дальше этой минуты, представить их жизнь друг без друга. Ее преследовали воспоминания: ослепительные картины счастливых дней, проведенных с ним в ее саду, той ночи в ее девической комнате, и очень редко она вспоминала, за что полюбила его. Но в то же время они были такими разными. При других обстоятельствах они бы никогда не выбрали друг друга и, уж конечно, не поженились. Они могли бы увлечься друг другом, но здравый смысл и чувство самосохранения не позволили бы им заключить брачный союз.
И все же это произошло, и вот теперь каждый из них старается взглянуть правде в лицо и не убить другого своей холодностью. Ужасается ли он так же, как она? Или таит в сердце надежду, что когда-нибудь, вопреки логике и пропасти, разделяющей их в глазах общества, они сумеют сделать так, что брак их станет настоящим?
Они обедали в гостинице, в отдельном кабинете. Софи проголодалась, еда была замечательной, но, по мере того как приближалась ночь, разговор их, и без того не слишком оживленный, становился все более отрывистым и напряженным. Софи поймала на себе его взгляд, и он не понравился ей своей задумчивостью. Коннор чего-то ждал, и ей не составило большого труда догадаться, чего именно. К концу обеда ее нервы были натянуты до предела, но она не вставала из-за стола, а сидела, потягивая разбавленное вино, и думала, как бы затянуть этот момент до бесконечности. Что-то в выражении его лица убедило ее, что он чувствует ее беспокойство, и это его забавляет.
– Мое слово тоже имеет значение! – неожиданно взорвалась Софи.
– Только в первый раз, – парировал Кон, прекрасно поняв, что она имеет в виду.
– Потому что теперь ты мой господин и хозяин?
– Ты уловила суть.
– Не дождешься!
Оба вскочили, оттолкнув стулья, с видом дуэлянтов, готовых поднять пистолеты.
– Если ты намерен продолжать обсуждение, думаю, лучше сделать это в номере, подальше от чужих глаз и ушей.
– Ты сама вынудила меня отвечать тебе.
Позже, неподвижно замерев на своей половине кровати, разделенной посередине невидимой, но непреодолимой чертой, и притворяясь спящей, Софи предавалась невеселым мыслям о пирровых победах. Совершит ли она большую ошибку, отдавшись ему? Они женаты; неприятность – хотя ей не нравилось думать об их ребенке как о «неприятности» – уже случилась. Что из того, что они не любят друг друга? Миллионы супружеских пар живут, не испытывая любви, и не считают, что это плохо. Не пытается ли она наказать его? Да, пожалуй, но это с одной, стороны. С другой – дело в ее чувстве, в нежелании интимной близости с человеком, который сначала воспользовался ею, а после предал. Но что хорошего сулит ей подобная обидчивость в долгой супружеской жизни? Не лучше ли терпеть притворство обычного брака и надеяться, что когда-нибудь со временем, хотя бы в силу привычки, если не чего-то иного, видимость любви станет реальной любовью?