– Мы счастливы преподнести вам кольцо, которое принесло нам победу в этой игре.
– В этом матче…
Донн повернулся к Трэнтеру и рявкнул:
– Трэнтер, кто говорит речь, ты или я?
– Ну, если ты не умеешь говорить красиво, тогда я, – и он проворно выхватил у Донна кольцо. Живо повернувшись к Софи, он под дружный хохот игроков и недовольное ворчание капитана отвесил низкий поклон.
– Мисс Дин, мы с гордостью и уважением вручаем вам, нашему патрону и всеобщей любимице, которой мы ужасно восхищаемся не только за несравненную красоту, но также за ум и… и мудрость, не говоря уже о великодушии, с коим вы позволяете нам трудиться на вашем замечательном руднике ради приумножения славы… м-м… – Окончательно запутавшись, он замолчал, подыскивая слова, и Рой Донн, воспользовавшись паузой, забрал обратно кольцо.
– Вот, держите, – грубовато сказал он и протянул его ей.
Она приняла дар – и едва не выронила его, таким неожиданно тяжелым оказалось литое металлическое кольцо. Все, похоже, ждали ответного слова.
– Благодарю вас, благодарю вас всех. Я очень горжусь вами. Эти ежегодные матчи между «Калиновым» и «Салемом» начались, как вы знаете, очень давно, когда мой отец был еще жив. Ему очень нравилась эта игра, и он всегда радовался победам своей команды – как радуюсь вместе с вами и я. Уверена, что вы также знаете о традиции, начало которой положил мой отец и которую я имею твердое намерение продолжить. – Она услышала, как оживились мужчины, увидела зажегшийся интерес в их глазах. – Сегодня вечером в «Святом Георгии» я с удовольствием ставлю тройную выпивку, по одной за каждый выигранный гейм: сидр, эль и бренди, вам и вашим друзьям.
Со всех сторон раздались восторженные крики – ясно было, что каждый, кто слышал Софи, считал себя другом игроков «Калинового».
Она невзначай посмотрела на Джека Пендарвиса, чьего взгляда до этого старательно избегала. Он улыбался – но невозможно было понять, одобрительно или насмешливо. Она не двинулась с места, и он неторопливо направился к ней, на ходу надевая куртку. Подойдя, он не заговорил сразу, а долгое мгновение молчал, и его молчание, к ее удивлению, показалось ей скорее приятным, чем тягостным. Она была почти уверена, что он резко отзовется о ее, речи, ведь, на его взгляд, как неожиданно поняла Софи, ее слова могли звучать покровительственно, и потому оказалась совершенно не готова услышать то, что он сказал в следующий момент:
– Вы очень красивы.
Она растерянно, как девчонка, отвела глаза, стараясь собрать воедино разбегающиеся мысли, не зная, что сказать в ответ, то ли: «Пожалуйста, не говорите со мной в такой манере», то ли: «Как вы смеете?», или «О, благодарю вас». В конце концов она малодушно предпочла притвориться, что ничего не слышала.