Then we have all sorts of strange notions, “Last night I was drunk, I was not ‘myself.’”
И у нас существуют различные, самые порой чудные понятия на этот счёт, самые странные понятия на этот счёт, и мы заканчиваем такими убеждениями, как: «Ах, вчера я был пьян – я был не собой, я был вне себя, это был не я», – подобного рода видения.
To bring in now what we have been discussing this afternoon, this is the Prasangika view of voidness, that the self, or anything, is established merely in terms of a label, a concept “me.” There is nothing on the side of the referent object that establishes or makes it a knowable, unique item that can be known.
Здесь мы подходим как раз к воззрению мадхьямаки-прасангики – высшей школы буддийской философской мысли, которая утверждает, что не существует ничего самопознаваемого, проецируемого вовне со стороны подразумеваемого объекта, – этого «я», – и оно утверждается лишь благодаря ментальному обозначению, навешиванию ярлыка, который выполняет наш ум поверх основы для обозначения.
There is nothing on the side of the object that establishes sort of a perimeter, like a coating of plastic that makes this thing an item, unique item that can be known, in this case, “me.”
В этом «я» нет никакой самости, нет никакой самодостаточности и самоочевидности, словно оформленности в какую-то упаковку, упакованности в какой-то пластик, которая была бы надписана и свидетельствовала бы само о себе, что вот оно – это «я», и оно только этим «я» быть и может.
Often, we think of that in terms of defining characteristics: there is defining characteristics on the side of the object that makes it what it is, defines it as “me.” “This is what makes “me” “me.””
Зачастую мы объясняем это в терминах дефинитивной характеристики, или определяющей характеристики. Мы говорим, что в этом «я» существует некоторая определяющая характеристика, которая безошибочно позиционирует его, утверждает его как «я», и иным это быть не может. И существуют они в самом объекте, с его стороны, не со стороны обозначающего ума.
But when we refute that, it’s not that we’re left with no “me.” This is the very important “nevertheless I am here. I’m talking; I feel happy; I feel unhappy.
Но проведя подобное отрицание, успешно выполнив подобное отрицание, которое совершается в прасангике – высшей школе буддийской мысли, мы по-прежнему не остаёмся ни с чем, то есть мы не остаёмся без какого бы то ни было «я». Мы остаёмся с чем-то, и опять же работает та же формулировка: такого «я» нет, но, в то же самое время, «я» есть, «я» существую, «я» функционирую.