Чего только они не делали: носили дрова и воду, доставляли на дом покупки (все, что нужно, грузили во вьючные корзины, которые колотились о бока Виолетты на ходу), подряжались вытащить телегу, застрявшую в грязи, помогали в садах в сезон сбора олив, а иногда даже пособляли какому-нибудь захмелевшему горожанину добраться до дома, предоставив в его распоряжение четвероногое такси; Пепино же обычно шел рядом, поддерживая незадачливого гуляку.
Однако мальчик любил своего ослика далеко не только за это: ведь Виолетта была для него не просто средством к существованию. Она заменила Пепино мать, отца и брата, стала для него товарищем по играм, неизменной спутницей и утешительницей. Зябкими ночами, зарывшись в солому в хлеву у Никколо, Пепино сворачивался клубочком у Виолетты под боком и клал голову ей на шею.
Поскольку горный край к детям жесток, Пепино случалось быть и побитым, и несправедливо обиженным. Тогда мальчик прибегал к ней за утешением, и Виолетта ласково тыкалась носом в его синяки. Когда сердце его переполняла радость, Пепино во весь голос горланил песни прямо в ее прядающие уши; когда мальчик чувствовал себя одиноким и несчастным, он прижимался головой к ее теплому, мягкому боку и плакал.
В свою очередь, Пепино кормил и поил Виолетту, выбирал из шерсти клещей и паразитов, вытаскивал застрявшие в копытах острые камешки, холил ее, чистил щеткой и скребницей, миловал ее и голубил, особенно когда они оставались одни, а на людях бил палкой разве что при крайней необходимости. За всю его доброту Виолетта боготворила хозяина и платила ему преданностью, послушанием и любовью.
Так что, когда однажды в начале весны Виолетта захворала, для Пепино это обернулось величайшей трагедией всей его жизни. Поначалу Виолетта сделалась какой-то вялой и сонной и не отзывалась ни на удары палки, ни на ласки, ни на повелительные оклики звонкого мальчишеского голоса. Вскорости проявились и другие симптомы: Виолетта заметно похудела. Некогда упитанные бока опали, и наружу проступили ребра. Но хуже всего было другое: либо оттого, что из-за общей худобы форма головы слегка изменилась, либо, может статься, от огорчения (ведь болеть никто не любит!) Виолетта утратила свою обворожительную и такую милую улыбку.
Изъяв из своих драгоценных сбережений несколько внушительных банкнот достоинством в сто лир, Пепино пригласил к Виолетте ветеринара, доктора Бартоли.
Ветеринар добросовестно осмотрел ослика и прописал лекарство, словом, сделал все, что в его силах. Однако пациентке лучше не стало; напротив, с каждым днем Виолетта худела и чахла. Ветеринар помялся, похмыкал, поохал и, наконец, изрек: