Именно смех, а вернее, его отсутствие ввергло меня в пучину тоски. Чего ради я, шут по призванию и ремеслу, трачу попусту время на какой-то крыше вместо того, чтобы в эти самые радостные праздники использовать мои таланты по назначению? Я не мог припомнить ни одного Рождества, когда бы мое изощренное остроумие, бойкие каламбуры, импровизации и глупейшие оплошности не доводили до припадков истерического смеха даже мрачных угрюмцев, встречавшихся порой как в лачугах, так и в замках. Коротая долгие северные ночи, я потчевал долговязых тевтонских рыцарей длинными и нелепыми байками, насчитывающими по десять тысяч строк. Обучая детей в Провансе разнообразным акробатическим трюкам, я и сам учился у них. А какие Праздники дураков я устраивал…
Может быть, отец Геральд состряпал этот план, чтобы заставить меня опомниться. Лишил меня лучшей части моего бытия, дабы напомнить мне о ней. Да, слишком долго прозябал я на дне винной бочки. Наверное, в ней меня очень скоро могли бы и похоронить.
И тогда я решил, что хватит жалеть себя, и принял новогодний зарок. Конечно, это еще ничего не значило, но само желание уже было добрым знаком. Передо мной стояла задача, очень простая задача.
Я должен остановить Смерть.
Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых…
Первое послание к Коринфянам, 1, 27.
— Какой великолепный очаг на графской кухне! — щебетал Бобо с грешным блеском в глазах. — Они поддерживают в нем огонь целую ночь, чтобы незамедлительно с самого утра приступить к выпечке домашнего хлеба. Целый лес, должно быть, извели за эти годы, обеспечивая комфортом графиню и ее домочадцев.
— Рад, что ты хорошо провел время, — проворчал я, подавляя зевок.
Уже перевалило за полдень, а я только что проснулся. Вчера вечером Александр заботливо оставил мне на ночь кувшин вина, чтобы помочь согреться после моего позднего приключения, а уж я позаботился прикончить его, несмотря на новогодний зарок. Черт возьми, Новый год же еще не наступил, и пока я волен потакать моим порочным желаниям. Хотя, может, и не стоило бы. Ведь головная боль все-таки меня настигла.
— Ты выяснил что-нибудь? — спросил я.
— Не много. Никто из домочадцев не подходит на роль Мальволио. Все какие-то недоростки. А Себастьян показался мне жутко мрачным типом. Ни разу не раскололся на улыбку за все время моего представления, но, я вас уверяю, он был уникален в своем роде. Остальные катались по полу от смеха.
— Он был пьян?
— Да, и изрядно. Его не назовешь счастливым человеком, но его супругу это, похоже, не особенно волнует. В основном она строила глазки друзьям своего старшего сына и почти не следила за моим выступлением. Я подозреваю, что ее предпочтение по-прежнему отдано тем, кто помоложе. Интересно, ограничивается ли она игривыми взглядами?