Ланской замолчал, но бросил на меня бешеный взгляд, на который я ответила взглядом, полным презрения. С этой минуты его озлобление постоянно выражалось в мелочных спорах со мной, что не ускользнуло от самой Екатерины, и она решила положить им конец.
На поприще своей академической деятельности я скоро пришла в неприятное столкновение с князем Вяземским. Он по временам не обращал никакого внимания на мои представления на некоторых заслуженных членов академии, не сообщал мне требуемые документы касательно описания различных местностей России, на основании которых я хотела составить лучшие карты. Наконец он осмелился спросить моего казначея, доставлявшего ему ежемесячный отчет о казенных расходах по академии, почему тот не принес также отчет об экономической сумме. Услышав об этом, я тотчас же подала просьбу об отставке, уведомив императрицу, что Вяземский хочет возложить на меня ответственность, никогда не лежавшую на директоре с самого основания академии и даже во времена моего предшественника, всем известного взяточника. В то же время я напомнила ей, что только вследствие моей убедительной просьбы я получила от нее позволение лично представлять ей каждый месяц отчет об экономической казне, причем часто слышала ее похвалы по поводу состояния капитала. Поэтому я никогда не соглашусь позволить генерал-прокурору вмешиваться в дела директора академии, тем более подозревать меня в небескорыстии.
Князь Вяземский получил выговор от императрицы, а я не замедлила забыть о его глупости. Кстати, этот государственный человек был усердный и деловой чиновник, аккуратный и исправный в своих обязанностях, но необразованный и чрезвычайно мстительный. Он долго не прощал мне за то, что я принимала на службу к себе тех людей, которых он преследовал и лишил последнего куска насущного хлеба. Было и другое обстоятельство, озлобившее его против меня; вот оно. Академия предприняла издание нового журнала, в котором иногда помещались статьи императрицы и мои. Среди других сотрудников находился адвокат Козадовлев, писавший стихи и прозу. Какой бы сатирический листок ни появился в этом журнале, князь Вяземский брал его себе или относил своей жене. Особенно он восстал против нашего издания, когда в нем стал участвовать Державин, потерявший место по милости Вяземского. В каждой строчке повсюду читаемого поэта он видел черты вдохновенной мести.
Поэтому во многих случаях я начала ощущать недоброжелательство Вяземского. Испытывая неудовольствие, он старался затруднить мой путь к общественной пользе даже в тех случаях, когда мои стремления были самыми справедливыми, как, например, изготовление новых и точных карт провинций, границы которых никогда не были означены в их очерках со времени последнего разделения империи. Это новое разделение России на области, первый шаг к введению порядка и цивилизации в такой обширной стране, было истинно великим делом Екатерины. Дороги сделались более безопасными и удобными; внутренняя торговля оживилась, благосостояние вскоре проявилось в улучшении городов. В разных областях были построены за государственный счет соборы и прекрасные дома для воевод. Но что главнее всего, императрица (не забывшая меткой старой русской пословицы «До Бога высоко, а до царя далеко») учредила местные суды и полицию и тем обеспечила народное доверие и спокойствие. До сих пор, чтобы добраться до судебного места, надобно было проехать две или три тысячи верст.