— Ну как дети малые! Из-за всякой ерунды ревут почём зря. Ну, закончилась нефть, бывает. Это моя ошибка, недоглядел. В том смысле, что, когда создал Землю, не заметил её склонности к простудным заболеваниям. Нефть она была всего лишь, простите, продуктом планетарного насморка. Теперь всем рекомендован резко здоровый образ жизни.
Вот такая вот история. Вернее — её Начало. А конца у этой истории нет. И никогда не будет.
Ну, я пошёл. За меня не беспокойтесь. Меня тут многому обучили — и зверя-птицу стрелять, и рыбу ловить, и в лесу заснеженном ночь грамотно без последствий провести, и с людьми по-человечески общаться, а не коммуницировать через средства массовой информации и любить по электронной почте. Не пропаду.
До свидания. Юрий Васильев.
P.S. Если пропаду, помяните добрым словом. Кому записки мои попадутся. Я их в школьной библиотеке оставил, на полке с буквой «Я». Рядом с фикусом.
P.P.S. В любом случае помяните. Мы ж люди — тем и живы!
Сонечка яростно боролась за права женщин. Она чихвостила мужиков в хвост и в гриву ядовитым, не в меру борзым пером чуть ли не в десятке изданий — от малоизвестных сетевых до знаменитых глянцевых. Доставалось также соратницам по половой принадлежности, смеющим самостоятельно готовить, рожать и другими способами подстраивать свою независимую женскую жизнь под нужды этих грязных животных — мужчин. По воле Его Величества Случая (не к абсолютной свободе одинокой феминистской ночи будь помянуто, он носил вполне мужские имя-фамилию и прочие первичные и вторичные мужские признаки) Сонечка попала в журналистику. Была принята в ряды и прижилась со всеми вытекающими плюсами и минусами.
Довольно скоро у неё образовался тёмный налёт снобизма выбившейся провинциалки, паста от которого ещё не рекомендована лучшими стоматологами. Новоявленная журналистка остроумно язвила всё живое, особенно если строение или функция репродуктивной системы этого живого отличались от Сонечкиных. Порою её пыл приобретал зловещие гротескные формы. Сценический костюм пророс в эпидермис и пустил прочные корни в организме. Милом девичьем, исподволь жаждущем мужской любви, чего греха таить, организме. О, Великая Сублимация, матерь многих талантов!
Стоило коллеге пожаловаться в курилке на недопонимание мужем концептуальности новых трусиков, как Сонечка, вместе с дымом, изрыгала огненные тирады: «Он не видит в тебе личности! Деспот, тиран! И я не удивлюсь, если скоро ты будешь ходить в парандже!» Сестры по перу, опасливо косясь на Сонечку, торопливо запихивали едва прикуренную сигарету в урну и ретировались под благовидными предлогами. Никакой взаимосвязи между не нравящимся конкретному мужу конкретной жены конкретного фасона нижнего белья и унижением женщин всего мира на государственной, муниципальной, служебной, бытовой и личностной нивах они, тупые куры, не находили. Напрочь отказываясь видеть грозящую им опасность физического, интеллектуального и духовного порабощения, слепые самки!