Но Ларс, конечно, многое вложил в свой подарок.
ЛАРС
Настоящая бейсбольная кепка команды « Бомба» нью-йоркской полиции, которую Ларе получил от офицера этой команды, когда проверил номера «Плазы» на предмет обнаружения взрывных устройств перед приездом Папы Римского. И подарить ее мне — необыкновенно мило со стороны Ларса, потому что я знаю, как он ею дорожит. Этот подарок доказывает настоящую преданность Ларса мне. И я сильно сомневаюсь, что он хочет жениться на мне, так как он влюблен в мадемуазель Кляйн, как и все нормальные мужики, которые оказываются в радиусе пяти метров от нее.
Но самый лучший подарок, конечно же, был от Майкла. Он не стал дарить его мне перед всеми. Он подождал, пока я встану, чтобы пойти в туалет (где я сейчас и нахожусь), и пошел вслед за мной. И, как только я начала спускаться вниз по ступеням, ведущим в комнату для леди, сказал:
— Миа, это тебе. С днем рождения, — и протянул мне плоскую маленькую коробочку, завернутую в золотую фольгу.
Я удивилась почти так же сильно, как и когда бабушка подарила мне свой подарок.
— Майкл, — только и могла произнести я, — ты же уже сделал мне подарок! Ты написал мне песню! Тебя наказали из-за меня!
Но он покачал головой,
— Ерунда. Это был не подарок. Вот подарок.
Коробочка была маленькая и плоская, и я подумала: а вдруг это пригласительные билеты на выпускной... Я подумала: а вдруг Лилли сказала Майклу, как сильно я хочу пойти туда с ним, и он пошел и купил эти билеты, чтобы удивить меня.
Конечно, когда я открыла коробочку, то удивилась. Потому что там были вовсе не пригласительные на выпускной.
Но тоже потрясающая вещь.
МАЙКЛ
Ожерелье с крошечной серебряной снежинкой.
— Это с Зимнего Карнавала, — сказал он, будто боялся, что я не узнаю. — Помнишь, с потолка в спортзале свисали бумажные снежинки?
Естественно, я помню снежинки. У меня есть одна, хранится в ящике прикроватного столика.
И, да, это, конечно, не билеты на выпускной бал и не амулет с гравировкой «Собственность Майкла Московитца», но уже очень, очень близко.
И я обняла Майкла прямо там, на лестнице, и крепко-крепко поцеловала, прямо перед официантами, и гардеробщицей, и еще кем-то там. И мне все равно, кто именно смотрел. Честное слово, в тот момент любой корреспондент мог снять целую серию кадров и вывесить завтра во всех газетах под заголовком «Принцесса занимается любовью в общественных местах », и мне бы было все равно! Даже глазом бы не моргнула! Вот как я была тогда счастлива.
То есть не была. А счастлива. Вот как я счастлива. Какая я счастливая. Даже пальцы дрожат, когда я пишу все это, потому что впервые в жизни, кажется, я достигла верхних веток дерева Юнга по самоакту...