— Понятно. Ага, — Роланд задумался, положив ногу на ограждение крыльца дома священника.
— Как по-твоему, пока им ничего не грозит? — спросил Эдди.
— Надеюсь на это, — ответил Роланд. — Если ты хочешь волноваться о чьей-то жизни, волнуйся о Дипно. Если Балазар не отказался от надежды заполучить пустырь, Тауэр ему нужен живым. А вот с Дипно разделаются безо всякой жалости.
— Можем мы оставить их без нашей защиты, пока не разберемся с Волками?
— Другого выбора у нас нет.
— Мы можем послать все к черту, отправится в эту Восточную Галошу и защитить его, — с жаром воскликнул Эдди. — Что ты на это скажешь? Послушай Роланд, я точно знаю, почему Тауэр уговорил своего друга «засветиться» на почте: у кого-то была книга, которую он хотел заполучить. Он уже вел переговоры, они вошли в решающую стадию, когда появился я и убедил его сделать ноги. Но Тауэр… он же помешан на книгах. И не мог допустить, что от него уплыла та, на которую он положил глаз. Если Балазар это знает, а скорее всего, так оно и есть, ему не нужен почтовый индекс, чтобы найти Тауэра, хватит и списка людей, с которыми тот вел дела. Я очень надеюсь, что такой список, если он и существовал, сгорел во время пожара.
Роланд кивнул.
— Я понимаю, но уйти мы не можем. Мы обещали.
Эдди насупился, вздохнул, покачал головой.
— Наверное, незачем гнать волну. Здесь все закончится через три с половиной дня, до истечения срока, отпущенного Тауэру — семнадцать. Одно на другое не наложится, — он прикусил губу. — Возможно, не наложится.
— Возможно — это максимум, на что мы можем рассчитывать? — спросил Каллагэн.
— Да, — кивнул Эдди. — Во всяком случае, пока.
9
Следующим утром перепуганная Сюзанна Дин сидела в туалете у подножия холма, согнувшись вдвое, дожидаясь, когда же прекратятся схватки. Они случались у нее уже чуть больше недели, но в этот день выдались особенно сильными. Она приложила руки к низу живота. Очень уж затвердевшему.
«О, Боже, а если роды начнутся прямо сейчас? Что, если начнутся?»
Она пыталась убедить себя, что роды не могут начаться, что у нее не отошли воды, а без этого о настоящих родах речь идти не могла. Но что она знала о родах? Очень мало. Даже Розалита Мунос, повитуха с большим опытом, ничем не могла ей помочь, потому что принимала человеческих детей, имея дело с матерями, которые и выглядели беременными. Сюзанна же, за время проведенное в Калье, скорее сжалась, чем раздалась. И, если Роланд прав насчет ее ребенка…
«Это не ребенок. Это малой и принадлежит он не мне. Принадлежит Миа, кем бы она ни была. Миа, ничья дочь».