От этого хамства Вера, наконец, пришла в себя.
— Стоп, — сказала она негромко, но так, что трубка завибрировала. — Представьтесь, как положено. Кто вы — фамилия, должность. Что вам надо от меня — конкретно. Иначе я положу трубку.
— Ладно. — Голос сбавил обороты. — Следователь городской прокуратуры Семенчук. Вам же это все равно ни о чем не говорит? Давайте подъезжайте ко мне поскорее, в ваших же интересах…
— Я сама знаю, что в моих интересах, — жестко ответила Лученко. — А именно — выйти на работу во вторую смену, чтобы мои пациенты дождались меня у дверей кабинета. Если нужна — шлите повестку. Все.
— Уважаемая, — вновь повысил тон следователь, — вы понимаете, что говорите? С кем? Куда вы вляпались? Родные покойного — влиятельнейшие люди, они ж вас в покое не оставят. За вами что, машину с зарешеченными окнами прислать?
На пушку берет, поняла Вера, едва сдерживаясь. Опыт телефонных разговоров с такими особями у нее имелся большой. Тут важно не сердиться, не реагировать. Хотя и нелегко привыкнуть к человеческой тупости, наглости и хамству, но и бессмысленно ведь злиться на кусающее насекомое, на всех этих комаров, блох, слепней и прочих мелких тварей. Их нужно обезвредить. Иногда она в таких случаях, куражась, начинала говорить детским голосом и сбивала собеседника с толку. То есть поступала нестандартно, по принципу — у тебя спрашивают, который час, а ты отвечаешь про температуру по Цельсию в тени. Такое поведение ею заранее не планировалось и не продумывалось. Она сама не знала, каким приемом изменит сценарий беседы. И сейчас не знала. Бесенок взял управление на себя, и она с интересом услышала свой ответ:
— Неразумный вы человек. Недальновидный. Это я вам с сочувствием говорю. Кто ж с докторами ссорится? К кому потом пойдете со своим геморроем, а? Кстати, хочу вас обнадежить: эта болезнь не лечится. Ее лелеют и холят, с ней устраиваются поудобнее и живут до самой старости. Свечи с красавкой и ванночки с чередой вам уже, наверное, советовали. От себя добавлю — осторожнее с алкоголем, исключить острое и есть как можно меньше копченого.
— Э… а… кх… — Было слышно, что у следователя спазм в горле. Так с ним еще не разговаривали. Но главное, откуда знает?!
— Будьте здоровы, — любезно сказала Вера в замолчавшую трубку и положила ее на базу.
Ничего сказочного в такой догадливости нет. Доктор Лученко по одному лишь голосу могла узнать очень многое. Она и по телефону, на слух определяла болячки собеседника, а уж в личной беседе… Многие удивлялись, восхищались, даже пугались — что такое? Как узнала про гастрит, бронхит, язву? Вера же только смеялась, говорила: у меня слух музыкальный. На самом деле тому имелось банальное медицинское объяснение. Каждой болезни соответствуют свои мышечно-связочные «области зажатости», привычные перекошенности. Они формируют интонации человека, его манеру говорить, дышать, сглатывать, смеяться… Опытное ухо врача «сканирует» такие нюансы просто по привычке, автоматически. И сразу определяет соответствующую дисгармонию, зону напряженности. То есть баррикаду, выстроенную организмом перед агрессивным вмешательством жизненных проблем.