Ее явно раздражало неожиданное вмешательство.
Иза атаковала первой. Она вихрем пронеслась через комнату и, прежде чем девушка успела среагировать, схватила со стола шприц.
— Где мой ребенок?
— Отдай!
— Мой ребенок! Что ты сделала с моим ребенком?
С животным криком ярости Полетт бросилась за шприцем, но ее и Изу разделял низкий столик; она поскользнулась и упала на обнаженную руку. Какое-то время она лежала на боку, воя от боли.
— Отдай его мне, — жалобно просила она.
— Не отдам, пока не скажешь, что ты сделала с моим ребенком, — ответила Иза, отойдя на безопасное расстояние.
— Да кто ты такая? Почему не оставишь меня в покое?
Глаза Полетт были прикованы к шприцу. Иза держала руку за спиной, спрятав от девушки предмет ее вожделений.
— Посмотри на меня. Помнишь больницу? Глаза Полетт моргнули, в них возникла боль.
Драгоценный шприц исчез, и из тумана выплыло чье-то лицо. Какая больница? И вдруг она вспомнила.
— Ты? — в ужасе воскликнула она.
— Да. Мой ребенок. Ты его украла, отвечай? Где она?
— Отдай мне героин. Я больше не могу. — Слабая рука Полетт протянулась к Изе. — Я потом расскажу.
— Ты скажешь немедленно!
Иза помахала шприцем перед глазами Полетт и нажала на поршень. Капля появилась на кончике иглы и упала на стол перед Полетт. Девушка издала дикий, душераздирающий вопль. Иза не услышала болезненного стона, вырвавшегося у Дэниела, стоявшего за ее спиной.
— Пожалуйста, — рыдала девушка.
— Сначала мой ребенок. Потом получишь это. Если в нем еще что-нибудь останется.
— Я ничего не знаю, — соврала Полетт.
Новая струйка героина взлетела в воздух. Девушка смотрела на Изу с искаженным от ярости лицом, но в глазах этой женщины был гнев, настолько превосходящий ее собственный, и такая сила, что Полетт поняла: обмануть ее не удастся. Сопротивление дочери Деверье слабело.
— Хорошо, хорошо, — молила она. — Только не делай этого.
— Что случилось с моим ребенком?
Полетт хотела соврать, собралась отрицать все, но боль лишала ее способности соображать. Полетт понадобилось всего несколько секунд, чтобы расколоться, и она начала путанно излагать свою историю. Она решила продать правду, как продавала все остальное.
— У меня… был ребенок, — запинаясь, начала она. — Не мой. Чей-то… Маленькая девочка, которую должны были усыновить. Ее приемная мать заболела, она не могла ее больше держать у себя, и я забрала ее, чтобы найти других приемных родителей… — Полетт вся дрожала. — Но я ее уронила. Наверное, потеряла сознание, не знаю… Споткнулась. А потом вижу, она лежит у лестницы, и глаза закрыты. Она ударилась, была такая бледная. Я не могла ее разбудить. Я не хотела причинять ей вреда. — Она зарыдала. — И я пошла в больницу. Чтобы ей помочь! Разве вы не понимаете?