Новарио подбежал ко мне и выхватил тетрадь у меня из рук; он думал, что это и есть тот текст, встречи с которым он ждал уже больше двадцати лет. Он прочел оборванную фразу и, не скрывая отчаяния, вернул мне тетрадь.
— Кто-то с нами играет. Вы уверены, что он мертв?
Фонарь осветил лицо коменданта. Я увидел веревку у него на шее.
— Его повесили! — воскликнула Гранадос.
— Я думаю, он повесился сам, а потом его кто-то снял, — сказал Новарио. Он поводил лучом фонарика по потолку в поисках балки или крюка, но обнаружил только паутину.
Я опять посмотрел на бледное лицо коменданта.
— Нет, он не повесился. Если бы он умер от удушья, его лицо сейчас было бы синим, а язык вывалился бы изо рта. Веревку надели позже.
— А я и не знала, что вы работали судмедэкспертом, — сказала мне Гранадос. — А для чего, как вы думаете, на него надели веревку?
— Это предупреждение для тех, кто гоняется за книгами Брокки.
Все версии «Замен» совпадали в одном: в каждой присутствовал труп с петлей на шее.
— Тот, кто его убил, читал Брокку, и он оставил здесь этот знак для тех, кто может понять его смысл, — сказал я.
— Это, должно быть, Конде. — У Новарио была раздражающая привычка светить мне в лицо фонарем всякий раз, когда он со мной заговаривал. — Конде или…
— Или кто-то из нас, — закончил я за него. — И опустите фонарь, я не собираюсь делать сенсационных признаний.
— Убийца здесь рядом, в этих бумажных залежах. Я спиной чувствую его взгляд, — сказала Гранадос. Она развернулась и пошла прочь. Мы с Новарио последовали за ней.
В здании было темно и пусто — казалось, оно пустует уже много лет, — но стук форточек и скрип половиц намекали на то, что, возможно, мы были здесь не одни, что сегодняшней ночью здесь был еще кто-то, и этот «кто-то» плел козни, направленные против нас. Все двери были закрыты на ключ, так что мы не могли выйти до утра.
Как-то вдруг стало холодно. Было три часа ночи, и нам всем захотелось есть. Сначала, под впечатлением от вида мертвого тела, мы не смогли проглотить ни кусочка, но голод все-таки оказался сильнее. Во время импровизированного ужина мы обменялись своими соображениями и догадками о том, что произошло с комендантом и кто был убийцей. В какой-то момент я вообразил, что коменданта убили Новарио с Гранадос на пару (да, у них были не самые теплые отношения, и это еще мягко сказано, но они оба терпеть не могли Конде, и эта ненависть могла бы пересилить их враждебность друг к другу), и при одной только мысли об этом меня затошнило. Но потом по здравом размышлении я решил, что эти двое не могут быть соучастниками преступления, потому что, хотя они оба не любят Конде, они все равно не смогли бы объединиться — даже для мести общему врагу. Было никак невозможно представить этих людей союзниками хоть в чем-то.