— Занятия спортом — это, конечно, хорошо, но ты все-таки не забывай, что ты всегда был болезненным слабеньким мальчиком, — высказалась мамаша. Придавленный тяжестью ее слов, я весь сжался. Казалось, еще немного — и я просто исчезну.
Мать очень обрадовалась, узнав, что ее давний друг — доктор Конде — поручил мне дополнительную работу. Я начал рассказывать, в чем заключается эта работа, ей это было не интересно; ей хотелось послушать сплетни или «новости культурной жизни», как она это называла. Кажется, в этом смысле я ее разочаровал.
— С такой работой у тебя есть все шансы продвинуться. Завести полезные знакомства, окунуться в культурную жизнь. Используй свое положение.
Когда мать ушла, я решил взять себе дополнительный выходной в понедельник. Я пришел в институт лишь в четыре часа пополудни во вторник. На кухне сидели Фриландер, профессор нейролингвистики, и Либераторе, секретарь кафедры славянской литературы.
— Вы слышали про коменданта? — спросили они хором.
— Он по-прежнему в депрессии?
— Хуже: он умер.
Я попытался изобразить удивление. Я спросил: как, когда?
— В субботу был анонимный звонок в полицию. Они ждали до воскресенья, чтобы убедиться, что это не розыгрыш, потому что сначала они подумали, что это просто студенты так шутят; тем более что здание было закрыто, и они не могли войти без ордера, а ордер выписывают по решению суда.
— Причина смерти известна?
— Он упал в пролет лестницы. Его нашли в вестибюле, лежал на полу лицом вниз. С расколотым черепом.
— А что говорят в полиции? — Я подумал о веревке.
— Они не дают никакой информации, — сказал Фриландер. — Между университетом и полицией всегда были трения. Поскольку руководители факультета хотят провести свое собственное расследование, полиция умыла руки.
Я вышел на улицу, чтобы позвонить Новарио по телефону-автомату. У меня было предчувствие, что с кафедры лучше не звонить.
— Убийца сбросил труп в лестничный пролет, — сказал я Новарио, кажется, даже не поздоровавшись.
— С веревкой на шее?
— Кажется, нет. Вы когда думаете уезжать?
— Собираетесь поделиться трудами Брокки только с Гранадос? Я не доставлю вам этого удовольствия.
— Мне не нужны книги Брокки. Мне просто не хочется появиться в выпуске новостей. Или в суде.
— Не волнуйтесь, Миро. Против вас нет никаких улик. Они наверняка решат, что это было самоубийство, и, когда все успокоится, мы предпримем еще одну экспедицию.
Я пробыл в институте до самого закрытия, частью из-за того, что хотел собрать больше информации, частью из-за того, что действительно сильно нервничал. Я заговаривал с каждыми встречным, пытаясь узнать что-нибудь новое о смерти коменданта. Под предлогом поиска документов, необходимых мне для работы, я спустился в офис в подвальном помещении, чтобы поговорить с мужчиной в синем комбинезоне и толстой женщиной. Когда я вошел, там сидело еще четверо человек. Мне показалось, что все они косятся на меня с недоверием.