Когда я рассказал им о Трехо, Грог презрительно отмахнулся.
— Должно быть, какой-нибудь чудик, о котором и упоминать-то не стоит.
Впервые за все время нашего знакомства непогрешимый оракул Грог — мнение которого мы всегда спрашивали, прежде чем сделать хотя бы шаг, — очень крупно ошибся.
На следующий день я попытался взяться за свою диссертацию, хотя голова у меня была забита совсем другим. К тому времени я прочел все труды Энчо Такчи, включая и те, которые публиковались в Италии. То есть я уже завершил подготовительную работу и собрал почти все необходимые материалы; у меня больше не было поводов и причин, чтобы откладывать диссертацию дальше. Я нашел три единственные статьи, посвященные работам Такчи. Не хватало лишь некоторых биографических данных, но я их искал.
В одной из этих трех статей, «Патология несчастья», опубликованной в 1948 году в журнале по истории медицины, была ссылка на книгу Такчи «Римские свиньи», о которой я раньше не слышал. Автор статьи писал: «Такчи изучал воздействие на организм электрошока, применявшегося на римских свинобойнях. Одним из изобретателей этого метода был некий Серлетти, работник бойни. Свиней размещали на металлической платформе, где их поражал сильный электрический разряд. Иногда одно из животных выживало. У всех выживших наблюдалась одна общая черта: свиньи меняли свое поведение и становились послушными и покорными».
Я точно знал, что в университете этой книги не было: ни на факультете психологии, ни на медицинском. В некоторых больницах имелись библиотеки, но они в основном были закрыты, или разворованы, или заброшены в небрежении. Чем больше я думал об этой книге, тем более важной она мне казалась. Добыть ее — это стало уже вопросом самолюбия. Я писал диссертацию по литературе, а не по психиатрии, но меня неудержимо влекло к этой расплывчатой зоне, которая уже давно не интересует ни одного психиатра (учение Такчи было подвергнуто остракизму пятьдесят лет назад). Мне надо было писать о Такчи как о писателе, а не как о враче, а для этого мне нужно было найти какую-нибудь его работу, которая могла бы считаться литературным произведением. Я думал, что история Серлетти должна мне подойти.
Я искал какие-нибудь указания во всех книгах, которые я собрал или сделал фотокопии. На первой странице одной из них имелся штамп библиотеки факультета психологии, но на следующей странице была заметна полустертая печать: «Дом отдыха „Спиноза“».
На кафедре нейролингвистики была хорошая библиотека по психиатрии. Профессор Фриландер удивился, узнав, что меня интересует дом отдыха «Спиноза».