— Еще одно доказательство. — Трехо поднялся и протянул Бруку кассету. — Незадолго до смерти Сельва Гранадос встретилась с бывшим секретарем кафедры аргентинской литературы Ириной Стерне. Она, то есть Гранадос, искала доказательства, что Конде сам выкрал книги с кафедры. И вот что выяснилось: книг никогда там и не было. Сельва Гранадос собиралась разоблачить Конде на презентации «Замен» в присутствии факультетского начальства, служащих министерства, репортеров с телевидения… но ее убили, чтобы заставить замолчать.
— Какая глупость! — взорвался Конде. — Никто не позволил бы этой сумасшедшей выступить на публике.
— Выступить мог любой. Это я могу гарантировать, — вмешался Брук. — И мне не нравится, как вы отзываетесь о Гранадос.
— Секрет, который все это время хранил Конде, прост: этих книг вообще не существует. Вообразите, какой бы разразился скандал: критик посвящает всю свою жизнь исследованию трудов одного автора, получает стипендию, кафедру, должность академика, а потом выясняется, что книг, над которыми он работал, никогда не было, за исключением одного рассказика, авторство которого к тому же весьма сомнительно.
— Вы меня знаете уже много лет, доктор Брук, — сказал Конде, и декан согласился. — Дайте мне два дня, и я вам представлю оригиналы произведений Брокки. И мне больше уже никогда не придется выслушивать злобную клевету. Кроме того, я могу прямо сейчас прочесть вам начало «Крика»…
— Мы уже знаем, как вы получили эти бумаги, — прервал его Трехо. — Вы поручили бедному сумасшедшему отредактировать сочинения Брокки.
Трехо начал рассказывать о поездках Конде в Дом «Спиноза», одновременно разыскивая в своей папке бумаги со штампом заведения.
— Вот история болезни, наше доказательство номер три. Также я прилагаю фотокопию описания симптомов этой малоизвестной болезни, которую называют синдромом Ван Хольста. Конде, который сделал себе имя на несуществующих книгах, использовал психически нездорового человека, заставив его работать на себя.
— У меня в жизни было немало врагов, но никто и никогда не говорил мне ничего подобного. Я издаю книгу, я вложил в нее столько труда и любви, а меня обвиняют в мошенничестве! Вы думаете, что мне больше нечего написать в моих книгах, как описывать визиты к этим полоумным интеллектуалам?! Это мой брат, доктор Эфраин Конде, ныне покойный, пригласил меня в дом отдыха «Спиноза».
— И как же Конде использует рукописи этого пациента? — спросил Брук.
— Конде даст ему темы и подсказывает сюжеты. Они соответствуют сюжетам и темам, которые он придумывал для якобы потерянных романов Брокки. Больной исписывает тысячи страниц, повторяется, отклоняется от темы; временами уносится мыслью в вымышленные миры, но потом возвращается к реальности. Работа Конде заключается в том, что он эти страницы правит, урезает, наводит глянец. Сначала он пишет критическую статью, а затем подбирает работу, достойную этой критики.