Рейнбергер немедленно сообщил через свое посольство в Брюсселе в штаб люфтваффе, находящийся в Берлине, что сумел сжечь бумаги "до незначительных обрывков размером с ладонь". Однако в высших штабах в Берлине это событие повергло всех в оцепенение. Йодль немедленно доложил Гитлеру, о чем противник может знать или не знать. Но сам он не имел об этом представления. "Если противнику достались все документы, - записал он в дневнике 12 января после встречи с фюрером, - то ситуация просто катастрофическая". В тот вечер Риббентроп послал срочную шифровку в немецкое посольство в Брюсселе, требуя немедленного доклада об "уничтожении багажа курьера". Утром 13 января, как явствует из записи в дневнике Йодля, у Геринга состоялось совещание с участием срочно вызванного из Брюсселя военно-воздушного атташе. "Результат: основная часть наверняка сожжена", - записал Йодль в дневнике.
Но это, как явствует из записей Йодля, был показной оптимизм. В час дня он записал: "Приказ генералу Гальдеру (по телефону) - задержать все передвижения".
В тот же день немецкий посол в Брюсселе в срочном порядке информировал Берлин о значительных передвижениях бельгийских войск, расценив их "как результат тревожных донесений, полученных бельгийским генеральным штабом". На следующий день посол направил в Берлин новое сверхсрочное донесение: "Бельгийцы осуществлют "Фазу Д" - предпоследний шаг в мобилизации, призвав две новые категории призывников". Причиной, как полагал посол, являлись "сообщения о крупных перемещениях немецких войск на бельгийской и голландской границах, а также содержание не полностью сгоревшей курьерской почты, обнаруженной у офицера германских военно-воздушных сил".
К вечеру 15 января у высших военных руководителей в Берлине возникли сомнения, действительно ли майор Рейнбергер уничтожил, как он утверждал, изобличающие их документы. Йодль после еще одного совещания по этому вопросу заметил, что они были "предположительно сожжены". Но 17 января бельгийский министр иностранных дел Поль Анри Спаак вызвал немецкого посла и прямо, о чем тот немедленно доложил в Берлин, заявил ему:
"...Самолет, сделавший вынужденную посадку 10 января, предоставил в руки бельгийцев документ исключительно серьезного характера, который содержит четкие доказательства намерения совершить нападение. Это был не просто оперативный план, а разработанный во всех деталях приказ на наступление, в котором осталось только указать время".
Немцы так и не выяснили, блефует или не блефует Спаак. А среди союзников - английскому и французскому генеральным штабам были представлены копии немецкого плана - проявлялась тенденция рассматривать захваченные немецкие документы как "подделку" с целью ввести противника в заблуждение. Черчилль говорит, что он выступал решительно против такой интерпретации, и сетует, что в связи со столь серьезным предупреждением ничего не было предпринято. Определенно можно лишь утверждать, что 13 января, после того как Гитлера проинформировали о случившемся, он отменил назначенное наступление, и к тому времени, когда весной надо было снова принимать решение, стратегический план был полностью изменен.