Сьюзен шагнула в комнату, в ярости сопоставляя размеры верзилы и крошечной Мико.
— Назад, жирный ублюдок! — приказала она.
Мужчина обернулся. Его покрытое потом лицо исказилось от злости.
Он был огромный и зеленый.
Только тут до Сьюзен дошло, что она по-прежнему смотрит на него через прибор ночного видения. Она сорвала его с головы, поморщившись от боли, поскольку одна резинка зацепилась за волосы.
Похоже, увидев перед собой женщину, верзила разъярился еще больше.
— Сука! — крикнул он.
— Боров, — ответила Сьюзен.
Свэггер оказался в одном помещении с шестью бойцами, которые, судя по всему, охраняли второй этаж. Те поначалу отпрянули, отступая перед его стремительным натиском. И вот он оказался один против шести человек в тесном пространстве маленькой комнаты.
«Проклятье!»— подумал Боб, прикидывая, справится ли он с шестью противниками.
Он машинально принял боевую стойку, наступательную дзёдан-камаэ, выставив правую ногу вперед и подняв меч, чувствуя, что единственный путь к решению этой тактической проблемы лежит через грубую силу.
И в этом Боб не ошибся. Впрочем, все пошло не совсем так, как он ожидал.
Его агрессивная боевая стойка, ярость, сквозящая в каждом движении, — «луна, отражающаяся в холодном ручье», — и готовность убивать врагов — все это мгновенно растопило волю его противников. Шесть катан со звоном упали на пол; все шестеро якудза рухнули на колени: они потеряли всякое желание рисковать жизнью, сражаясь с ним.
Это был замечательный, можно сказать, идеальный исход, и Боб не видел смысла убивать их. Однако перед ним возникла проблема, как нейтрализовать сразу шестерых пленных. Шагнув к ним, он достал желтые пластиковые наручники, захваченные как раз для этого, и обнаружил — вот черт! — что их только четыре пары.
Упавшие на колени якудза опустили головы, боясь смотреть ему в лицо.
Боб обходил их, склоняясь к каждому, пока не кончились наручники. Ему приходилось непросто, потому что работа требовала двух рук и он был вынужден зажимать катану работы Мурамасы под мышкой.
Сковывая очередного бойца, Боб свирепым голосом вопрошал:
— Кондо Исами?
Их лица бледнели еще больше, страх в глазах удваивался. Если они и знали Кондо, то только понаслышке: никто не мог сказать ничего определенного.
Уф… Часы продолжали неумолимо вести отсчет времени, секунды шли, а Боб все еще возился с этими мальчишками. Они были совершенно никчемными, однако их нельзя было оставить на свободе. В любой момент они могли наброситься на него, шестеро на одного, опрокинуть и убить, поскольку он был окружен и совершенно беспомощен, с бесполезным мечом, зажатым под мышкой. Однако в этих якудза не осталось ни капли боевого духа, и через некоторое время Боб нейтрализовал всех шестерых, надев четверым наручники, а двоих связав их собственными поясами, что было скорее символическим актом сдачи в плен.