Вдруг у его дверей остановился человек, очень бедный на вид. Волосы и борода у него были каштановые, одежда — городская, но вся в лохмотьях, в руке — толстая палка. Он шагал рядом с осликом, ведя его в поводу. На ослике сидела красивая молодая женщина с милым лицом и благородной осанкой и кормила грудью голого младенчика, у которого было такое кроткое и прелестное личико, что у Сметсе стало легче на душе, едва он взглянул на него.
Осел остановился у дверей кузницы и отчаянно заревел.
— Любезный кузнец, — сказал путник, — погляди на нашего ослика: он потерял по дороге подкову. Не соизволишь ли ты приказать, чтобы его подковали?
— Я сам этим займусь, — отвечал Сметсе, — сейчас в кузнице никого нет, кроме меня.
— Я должен предупредить тебя, что мы бедны.
— Не тревожься об этом. Я настолько богат, что могу даром подковать серебряными подковами всех ослов Фландрии.
При этих словах женщина сошла с ослика и спросила у Сметсе, можно ли ей присесть на скамейке.
— Милости прошу, — сказал он.
Пока кузнец привязывал ослика, обтесывал копыта и прибивал подкову, он расспрашивал путника:
— И откуда же ты идешь с этой женщиной и с осликом?
— Мы идем из дальней стороны, и впереди у нас еще долгий путь.
— А разве вашему ребенку не холодно, — спросил Сметсе, — ведь он совсем голенький?
— Нисколько, — возразил путник, — ибо он — сама жизнь и само тепло.
— Да, конечно, — согласился Сметсе, — вы это верно говорите о детях, сударь! Но что же вы пьете и едите в пути?
— Пьем воду из ручьев и едим хлеб, когда нам подают.
— Не больно-то много вам подают, — засмеялся Сметсе, — корзины на вашем ослике совсем легкие, как я вижу! И частенько бывает вам голодно?
— Да, частенько, — отвечал путник.
— Вот это мне уж не нравится, — сказал Сметсе, — кормящей матери очень нездорово голодать: молоко у нее становится кислое, а ребенок растет хилым.
И он кликнул жену:
— Женушка, принеси сюда столько хлеба и окороков, сколько войдет в эти корзины. Не забудь еще брёйнбиира: для бедных странников это божественное подкрепление в пути. И добрый гарнц овса для ослика!
Когда корзины были наполнены, а ослик подкован, путник сказал Сметсе:
— Кузнец, я хочу наградить тебя за твою доброту, ибо — каким бы я тебе ни казался, — я наделен большой властью.
— О да, — усмехнулся кузнец, — я это вижу.
— Я Иосиф, — продолжал путник, — названый муж пресвятой девы Марии, которая сидит вот тут, на этой скамейке, а ребенок у нее на руках — Иисус, твой спаситель!
Пораженный этими словами, Сметсе в страшном смятении глянул на странников и увидел огненный венец над головою мужчины, звездную корону на челе женщины и чудесные лучи, ярче солнца, вокруг главы ребенка, озарявшие ее своим сиянием.