Между открытием и штурмом оставалось достаточно времени, чтобы рыцари могли чем-нибудь заняться. Например, слегка перекусить и посмотреть кукольный спектакль.
Каспар при помощи паломников успел подготовить новую пьесу и переодеть актеров. Михель, Вюрфель и Крестьянка остались без изменений, только Вюрфелю сделали епископский плащ. Хаммерляйн надел черную судейскую мантию. Самая красивая кукла — Рыцарь надел сутану и стал Праведным монахом. Кто-то из молодежи сделал Рыцарю прическу «под Бартоломео», отчего для местных он стал еще больше похож на Праведного монаха. Прочие куклы оделись под монахов. Выучить текст Каспар не успел, поэтому под ширмой закрепили пачку листов, только что переписанных аккуратным почерком.
— Здравствуй, Вюрфель!
— Здравствуй, Михель!
— А меня недавно выбрали бургомистром.
— Тебя? Да тебя же каждый дурак обсчитает!
— Вот за это дураки меня и выбрали. Потому что все прочие кандидаты обсчитывали бы их. А ты как поживаешь?
— Я постригся в монахи и тут же купил должность аббата. Не хуже тебя устроился.
— Вюрфель, неужели ты будешь проводить дни в молитвах? На тебя это не похоже.
— Зачем мне молится самому? Я же аббат. Молятся за меня монахи, постится за меня келарь, в паломничество за меня отправлены десять послушников. На каждый грех, настоящий или будущий, у меня по две индульгенции. Так что я могу пить вино, закусывать мясом, заниматься торговлей, давать деньги в рост, брать деньги в рост, продавать церковные должности, и, если вдруг, не дай Бог, захочу, даже участвовать в турнирах.
Последний пункт вызвал хохот и аплодисменты.
— Зачем тебе тогда быть аббатом, Вюрфель? Не лучше ли быть честным торговцем?
— Не лучше, Михель. У меня есть поля и луга, оливковые рощи, мельницы, склады и корабли. Это больше, чем у любого купца или банкира в городе. И я никому не должен и ни перед кем не отвечаю. Тебе такое и не снилось.
— Зато у меня есть жена и дети!
— У меня тоже есть жена и дети!
— Я своим оставлю наследство, а ты своим не оставишь!
По пути в аббатство Вюрфель встретил рыцаря, мастерового, нищего и свинью.
Все персонажи по очереди спели Вюрфелю песенку про то, что каждый раб божий что-нибудь да оставит своим детям, и только монах не оставит ничего.
Рыцарь собирался оставить потомкам замок, коня, доспехи и, самое дорогое, — доброе имя.
Мастеровой назвал инструмент и мастерскую, а также членство в гильдии.
Наследство нищего составили кружка и теплое место на паперти.
Самое большое наследство оставляла свинья. Мясо, сало, шкуру и всякий ливер, перечисленные скороговоркой.