Он снова усмехнулся:
— Только ты могла задать такой вопрос.
— А тебя это беспокоит? — Она едва заметно нахмурилась.
— Нет, конечно. Напротив, именно это мне очень даже нравится. Нравятся твои неожиданные вопросы. Так вот, они делаются из овечьих кишок, вывернутых наизнанку, вымоченных, выскобленных, промытых, надутых и высушенных, а потом нарезанных.
— И снабженных ленточками! — подхватила она со смехом. — Но какие химикаты используются, чтобы вымачивать их? Как их надувают? Сколько времени требуется для сушки?
Энтони от души расхохотался:
— Ах, дорогая, мне следовало догадаться, что ты захочешь узнать о процессе во всех подробностях. Ты ужасно любопытна. — Он снова рассмеялся и поцеловал ее в нос, а затем прижал к себе.
Тут Мэдлин вдруг взяла его руку и внимательно посмотрела на запястье.
— У тебя здесь шрам. Откуда он?
Энтони тут же помрачнел. Все очарование этого момента мгновенно исчезло. Следует ли рассказывать ей эту неприятнейшую историю? Нет, он не мог. Слишком уж отвратительной она была.
В смущении откашлявшись, он пробормотал:
— Видишь ли, когда я был маленький, я… Я где–то застрял и попытался освободиться при помощи перочинного ножа. Вот и порезался.
— Похоже, это был очень серьезный порез, — заметила Мэдлин. — Наверное, долго заживал. Тебе еще повезло, что ты не истек кровью.
Энтони кивнул:
— Да, верно. То же самое сказал доктор, который меня зашивал. Сказал прямо перед тем, как бросить меня.
Мэдлин на мгновение замерла.
— Он бросил тебя? Что ты имеешь в виду?
Ох, не следовало рассказывать даже этого.
— Ничего. Это было очень давно.
Мэдлин пристально посмотрела на него.
— Но это было в Чертейе? — допытывалась она.
Энтони со вздохом пробормотал:
— Нет, в Телфорде. Я жил там с дядей и тетей. — Он потерся щекой о ее плечо. — Так что это не твой отец зашивал меня, если ты этого боишься.
— Конечно, нет, — поспешно проговорила она. — Так как же… доктор покинул тебя?
Энтони снова вздохнул:
— Не стоит об этом вспоминать. Забудь о том, что я говорил тебе. — Сама мысль о том, что Мэдлин узнает правду, казалась унизительной.
— Хорошо, забуду. — К его удивлению, она поцеловала его в запястье. — Я очень рада, что для тебя тогда все благополучно закончилось.
— Я тоже, — пробормотал Энтони. Он вдруг вспомнил о том, что Мэдлин пора возвращаться в Ричмонд, но ему ужасно не хотелось с ней расставаться.
Он вдруг почувствовал, что засыпает. Посмотрев на часы, пробормотал:
— Милая, уже за полночь. Твой отец не будет беспокоиться?
Никакого ответа. А глубокое и ровное дыхание Мэдлин свидетельствовало о том, что она заснула. Что ж, ничего удивительного. Сначала веселящий газ, а потом постель. Даже странно, что она бодрствовала так долго.