Энтони посмотрел на нее долгим взглядом.
— Да, договорились, — прохрипел он.
Отстранив ее руки, он быстро расстегнул кальсоны, и Мэдлин едва не вскрикнула, увидев возбужденную мужскую плоть. Разумеется, она прекрасно знала, что ей предстоит увидеть, однако зрелище оказалось весьма устрашающим.
— Погладь же, — прохрипел Энтони. — О Боже, пожалуйста, погладь!..
Хотя она кивнула, на мгновение ее охватила паника. Что, если она сделает это… как–то неправильно? Что, если ему не понравится? Жаль, что она не прочитала побольше из той проклятой «гаремной» книги.
— Только я не знаю точно, как это делается, — пробормотала Мэдлин, осторожно обхватив пальцами мужскую плоть.
— Я покажу вам. — Энтони накрыл ее руку своей. — Вот так, понятно?
— О–о–о!.. — воскликнула она. — Это… как доить корову.
Энтони невольно рассмеялся:
— Да, наверное. Хотя я никогда не доил корову. — Он убрал руку и пристально посмотрел ей в лицо. — Неужели ваш любовник никогда не просил вас проделать с ним это?
Мэдлин отвела глаза.
— Просто скажите, если вам нравится. Вам действительно нравится?
— О, вы сводите меня с ума… — Он протяжно застонал. — Да, милая, вот так…
Он поцеловал ее в губы, а затем рука его легла ей на грудь. «Ах, это просто удивительно, — подумала Мэдлин, опуская глаза. — Интересно, что бы я почувствовала, если бы это… если бы его плоть оказалась во мне?» При мысли об этом ее охватило возбуждение, и рука ее стала двигаться быстрее.
— Ах, милая Мэдлин… — Энтони снова застонал. — Такая практичная… такая порочная… ты заставляешь меня…
Он внезапно умолк и, сунув руку в карман, вытащил носовой платок.
— Мэдлин, о Боже!..
В следующее мгновение из его горла вырвался хриплый крик, и он излил семя в платок, который судорожно сжимал в руке.
— Все, милая, достаточно… — проговорил он, задыхаясь.
Мэдлин замерла, глядя как зачарованная на свои руки. Прежде она никогда не делала ничего… столь интимного. И кто бы мог подумать, что это выглядит так захватывающе?..
Тут Энтони поцеловал ее в лоб, и она вдруг почувствовала, что на глаза ее навернулись слезы. Да, ей хотелось плакать при мысли о том, что они с Энтони никогда не окажутся в одной постели. Было совершенно очевидно: если бы она отдала ему свою невинность, то отдала бы и свое сердце. А распутник совсем не тот человек, которому женщина может отдать свое сердце, благоразумная женщина, такая как она.