— Это как? — Неприятно осознавать себя игрушкой в чужих руках.
— Когда сплетаешь в одну нить настоящее, прошлое и будущее, рано или поздно понимаешь, что есть вехи, изменить которые не дано никому. Даже мне. И то, чему суждено случиться, произойдет все равно. Вот и пришлось бросить в реку времени безделицы, что сами по себе ничего не стоят, но, сошедшись, обретают силу и становятся карающим мечом, способным уничтожить Зло в зародыше, пока оно не стало непобедимо. Так и случилось…
— Кольцо, зеркало и я… — пробормотала еле слышно Людмила. — Но почему я? Я тут при чем?
— Ты оказалась в нужном месте в нужный час. Так ведь у вас говорят? Кащей действительно так и не узнал о моей дочери, иначе он перевернул бы всё вокруг, чтобы уничтожить её. Велес смог спрятать Девану в самом надежном месте, среди людей, оставив ей мой дар — кольцо, которое прикрывало и защищало девочку, пока она не подросла… Это больно — осознавать все и быть недвижимой. Я ничем не могла помочь ей. Кащей не мог придумать худшего мытарства, чем это. Я просто ждала… — Триглава замолчала, задумавшись.
"Я одна её вижу? — Чародейка глянула на бесенка и кота. Птах сидел неподвижно, прикрыв глаза. Котофей растянулся во весь свой немалый рост, басовито урча, словно внутри него безостановочно работал маленький моторчик. — Одна… Значит, опять видение…"
Внезапно для себя Людмила шагнула к Триглаве и коснулась её. Рука ощутила живое тепло.
— Не веришь самой себе? — отмерла та, — тоже верно. В этом лабиринте столько наверчено, что с собой повстречаешься и не удивишься.
— Почему?
— Кащей везде преград магических наставил. Боялся, как же он боялся… Всего, хоть и не осталось у него живых противников, всех извел. Догадывался, что и за ним придут, вот только не знал, кто. Уходи отсюда, и друзей уводи. Кащея нет, а магия его недолговечна, скоро здесь все рухнет.
— Скажи мне…
Триглава подняла на чародейку затуманенные глаза, в которых блестели слезинки:
— Прощай, пора мне, меня зовут…
Черты лица её застыли, искаженные затаенной болью. Длинные волосы разметал невидимый ветер. Людмиле, стоявшей рядом с ней, стало жарко от горячего дуновения. Серебристое сияние, окружившее Триглаву, слепило чародейку. Она зажмурилась, спасаясь от невыносимого блистания, но и сквозь сомкнутые веки видела, как искрит сверкающий ореол вокруг тела её прародительницы.
"Уходи, — прозвучал мысленный приказ. — Здесь живых нет".
— Как нет? — закричала Людмила, неосторожно открывая глаза, — а Антон? Он здесь! Он жив! — и увидела, что чаровница уже не одна. В пещере неизвестно откуда появился крепкий широкоплечий мужчина: длинные волосы собраны в хвост, бородка короткой косицей спускалась на грудь. За его спиной темным облаком клубился мрак, тот же мрак таился в глазах. Незнакомец немного помедлил, потом молча шагнул к замершей Триглаве, напряженно глядя в её глаза, словно спрашивал о чем-то.