Чудовище стремительно сцапало Людмилу, подбросило вверх, словно рыбку-плотвичку, перехватило поперек тела и выдернуло наружу. Кот, правда, прыгнул следом, успев зацепиться когтями за штанину чародейки, но не удержался, соскользнул, стащив один сапог.
— Антон, — закричал мальчишка, — куда оно её утащило?
— На обед… Но она маленькая, ему все равно не хватит, так что скоро за нами придет.
— И что, мы ничего ему не сделаем? — Тимофей не мог смириться с тем, что его старший друг уселся на пол и, замолчал, уставившись в стенку. — Почему ты молчишь?
— Что ты предлагаешь? — Антон повернулся к пацану. — Туда? — он поднял лицо к пятну света, маячившее метрах в пяти над головой. — Ты летать умеешь? Уже нет? Я тоже… а туда-сюда по тоннелям метаться резона нет. Мы там уже были.
— Но это же твоя…А… — махнул рукой Тимофей и уселся рядом.
— Баюн, — позвал Антон, — выходи, чего спрятался?
Кот с донельзя горестным видом выбрался из-за груды камней, за которой он предавался безутешному горю и зализывал душевные раны.
— Что это было?
— Змиулан, — Баюн безнадежно вздохнул.
— Куда он Людку потащил?
— Кто его знает откуда он прилетает и куда девается… Одно слово — змей огненный…
— Огненный? Дракон, что ли? Их тут вас немеряно, как я гляну. С одним мы уже встречались, когда к Кащею шли. Ничего — справились.
— То детеныш был, а тут — сам видел…
— А ну-ка поподробней…
Дослушав Баюна, Антон удивился:
— Сестрица моя ему зачем? Я заметил, что мы ему по барабану были, так, шугнул факелом предупреждающим, и все.
— А он со своей природой совладать не может — сколько девок и баб попортил, ни одна супротив устоять не смогла. Правда, все больше добром приходил, за любовь и ласку богатством одаривал, да толку? Баба все одно недолго жила потом — либо в родах умирала, либо просто от тоски чахла за полюбовником.
— Каким полюбовником? — не выдержал Тимофей, — он же такой огромный.
— Увянь, — щелкнул его по носу Антон, — жесткое порно детям до восемнадцати запрещено. Даже не пытайся представить…
— Тут все проще, — сказал кот, — те, к кому змей приходил, сказывали подружкам какой он красавец писаный, лишь глянешь, и в груди замирает сладко-сладко… А больше его никто и не видит.
— Как никто? — удивился парень. — Мы ж видели… Одна башка
— Эй! — донесся сверху веселый голос Людмилы. — Долго вы еще там языками чесать будете? Я уж замучилась ждать, когда хоть один из вас придумает, как меня из плена вызволить.
— Мы пока с теорией знакомимся, — машинально буркнул Антон, изо всех сил пытавшийся представить чудище красавцем, — спасать потом будем, во всеоружии. А ты сгинь, глюк кошмарный…