Вообще, конечно, эволюционная ситуация несправедлива: одним свобода, воля, другим подчинение и покорность. Наверное потому взорвавшиеся феминистки всех мастей и суверенитетов сегодня берут реванш за столетия подавления. Они требуют свободы «от». (Бертран Рассел отличал еще свободу «для», однако большинству социальных амазонок это не требуется...)
Однажды, дело было в Германии, в ожидании транспорта я, стараясь незаметно, украдкой, наблюдал за совсем молодой женщиной с татуированными руками и вензелями на шее и видимой частью спины, в полурваной одежде и следами венозных инъекций. Неожиданно она подошла ко мне и сказала, что если я буду смотреть на нее, она обратится к полицейскому. Если я просто хочу сказать или предложить – пожалуйста, а глазеть нечего. (Да не пялился я, провалиться! Так, ходил по перрону...) Откуда бы эта хрупкость, нарциссичность? Скорее всего, от незащищенности и одиночества: при ней был вещмешок, прицепленные кружка-ложка-термос – omnia mea mecum porto[8] . Да еще самоутверждаемая независимость.
Более изящно это сделала интеллигентная русская Незнакомка, которая подошла к пялившемуся на нее в метро журналисту и попросила один рубль «без отдачи». Отказать он не смог, но психологически получил по носу: изучай жизнь, конечно, но не как «молодой человек с бараньей прической и нескромным взглядом» (фраза из Ильи Ильфа в «Записных книжках»).
Плохо одинокой женщине, плохо. Об этом пишут все поэты и писатели. У древних греков (см. Овидия в «Метаморфозах» – и еще раньше), легендах индусов описывается сходно мужик, который по воле богов дважды менял пол. И вот он – по ощущениям – предпочитал быть женщиной!
Баба я, вот и вся провинность,
Государства мои – в устах....
Чуете, дорогие женщины? Пусть иногда вы бедны партнерами, влюбленными в вас князьями и рабочими, графами и крестьянами, но вы – зато! – чувствуете больше. И поярче. А, значит, и более счастливы.
Новомодные течения «выдавливания рабынь» у женщин вдруг оборачиваются легкостью сдачи своих позиций антиподами-мужчинами, их безволием, явным паразитическим поведением, телефонно-телевизионным времяпровождением, явной или скрываемой водочкой. Не нужен им, оказывается, вождизм, императризм, а просто охочи они до диванного комфорта, сытой еды и бабы. Ни ухаживаний, ни игры: повернулся – и на все готовое. Неприятные типы. Хотя и не все.
И все эти дефиниции любви, все теоретические изыскания специалистов в области амурных классификаций и проблем становятся просто ненужными и смешными. Господи, а какие тонкие описания наших с вами чувств дают ученые мужи и жены! Еще древние греки старались за простенькими письменными столами и ложе из йодистых морских трав: филия эретика – потребность в любовной дружбе, харис – любовь-уважение и благодарность, потос – любовное томление и такое неземное эунойа – отдавание... Как вечна человеческая любовь, так вечна типология (т. е. мудрое распределение по полкам) любви: вот, например, стори – спокойная, ровная, глубокая и дружелюбная любовь, прямо Тихий Дон, или эрос – яркая, неудержимая, страстная, горная Арагви и Кура, а вот сочетание стори и эроса – вообще агапе – сплошной Енисей.