— Как буквально вы все понимаете, — пробормотал он и слез туда, где стоял Друсс с Нуангом и еще несколькими надирами. Усмехнувшись про себя, он отметил, как жмутся надиры к Друссу, глядя ему в рот. А ведь не прошло и нескольких часов, как они рвались убить его. Теперь он для них герой и друг.
— Эй, старый конь! — окликнул Зибен, и Друсс обернулся к нему.
— Как по-твоему, поэт, они больше не вернутся?
— Полагаю, что нет. Но нам лучше поискать какой-то другой выход из этих камней. Не хотелось бы мне наткнуться на них в степи.
Друсс кивнул. Кровь запеклась в его бороде и на колете, но топор он успел обтереть.
Солнце взошло над далекими горами, и Друсс направился в глубину расселины. Уланы отошли куда-то во тьму, и их не было видно.
Надиры провели еще час в тревожном ожидании. Потом несколько человек спустились к дымящимся руинам лагеря, чтобы собрать немногое уцелевшее имущество.
Нуанг подошел к Друссу и Зибену.
— Ниоба говорит, ты сказал ей, будто в этих скалах нам ничего не грозит.
Зибен еще раз объяснил про извержение вулкана. Осталось непонятным, как воспринял это Нуанг, — его лицо сохранило бесстрастное выражение, и настороженность в глазах не исчезла.
Друсс засмеялся.
— Если выбирать между демонами, которых мы еще не видели, и уланами, которые налицо, я знаю, какой выбор сделать.
Нуанг, хмыкнув, откашлялся и сплюнул.
— Твой топор и демонов убивает?
Друсс с холодной улыбкой потряс Снагой перед лицом надира.
— Он убивает все, что может разрубить.
— Пожалуй, мы пойдем через холмы Погибших Душ, — с широкой ухмылкой молвил Нуанг.
— Ну, Друсс, с тобой не соскучишься, — буркнул Зибен. Тот хлопнул его по плечу окровавленной пятерней. — Вот спасибо. Моему голубому шелку только и недоставало кровавого пятна!
— Я есть хочу, — заявил Друсс.
Зибен, достав из кармана платок, стер пятно, насколько удалось, и двинулся за воином в глубину скал. Ниоба принесла ему холодного мяса и козьего сыра и посидела рядом, пока он ел.
— А воды нет? — спросил он.
— Нет пока. Гайины разбили все наши бочонки, кроме одного. Сегодня придется потерпеть. Красивая у тебя рубашка, — добавила она, поглаживая шелк и трогая перламутровые пуговки у горла.
— Мне ее сшили в Дренане.
— Все такое мягкое. — Она перевела руку на его шерстяные штаны и задержалась на бедре. — Такое мягкое.
— Если ты подвинешь руку чуть повыше, там будет уже не так мягко.
Подняв бровь, она скользнула ладонью к внутренней стороне ноги.
— И правда.
— Пора двигаться, поэт! — окликнул Друсс.
— Нашел время, — проворчал Зибен.
Два часа они шли по черным холмам. Здесь не было растительности, повсюду высились базальтовые скалы. Надиры испуганно поглядывали по сторонам. Даже дети вели себя тихо. Дорога была неровной, и лошадей вели в поводу. К полудню один из коней провалился в трещину, которая разверзлась под ним, и сломал себе переднюю ногу. Он бился, пока молодой надир не перерезал ему горло. Кровь хлынула на камни. Женщины вытащили коня из ямы и разделали его.