— Соглашайтесь, Друсс, — вставил Майон. — Я уверен, что мы сможем...
— Ну, дренаи, довольно болтать. Этот человек обвиняется в убийстве, и мы берем его под стражу. — Солдат снял с пояса кандалы, и Друсс сузил глаза.
— Мне кажется, вы ошибаетесь, — начал Зибен, но опоздал: гвардеец уже наткнулся на правый кулак Друсса, угодивший ему прямо в челюсть, качнулся вбок и стукнулся головой о стену, потеряв свой шлем с белым плюмажем. Двое других ринулись вперед. Одного Друсс свалил боковым слева, другого — правым снизу.
Кто-то из поверженных простонал, и стало тихо.
— Что вы наделали? — дрожащим голосом воскликнул Майон. — Как могли вы напасть на королевских гвардейцев?
— Да вот так и смог. Ну что, поэт, ты готов?
— Вполне. Сейчас возьму свои вещи, и давай покинем этот город как можно скорее.
Майон без сил рухнул на мягкий стул.
— Но что я скажу им, когда они очнутся?
— Изложите им свои взгляды о преимуществе дипломатии над насилием, — посоветовал Зибен, потрепав посла по плечу, и бегом помчался к себе за вещами.
Лошади стояли у задней двери. Друсс приторочил свою поклажу и неуклюже влез в седло. Кобыла была шестнадцати ладоней высотой и сильная, хотя и вислозадая. Серый конь Зибена, той же вышины, был при этом, как и сказал поэт, чистопородным скакуном.
Зибен сел верхом и первым выехал на главную улицу.
— Ты, видно, от души врезал этому Шонану, старый конь.
— Не настолько, чтобы убить его. — Друсс покачивался, вцепившись в луку седла,
— Держись ляжками, а не икрами, — посоветовал Зибен.
— Никогда не любил верховой езды. Торчишь наверху, как дурак.
К Восточным воротам направлялось немало конных, и Друсса с Зибеном затерло в общий поток на узкой улице. Солдаты у ворот расспрашивали всех выезжающих, и Зибену уже начало становиться не по себе.
— Как ты думаешь, нас еще не ищут?
Друсс только плечами пожал. Наконец они подъехали к воротам, и часовой потребовал:
— Бумаги.
— Мы дренаи, — ответил Зибен. — Хотим прогуляться.
— Нужно подписать разрешение у караульного офицера, — заявил часовой, и Зибен, заметив, как напрягся Друсс, быстро выудил из кошелька мелкую серебряную монету и дал солдату.
— В городе так тесно, — сказал он при этом с лучезарной улыбкой. — Погуляешь часок на просторе — и думается легче.
Часовой сунул монету в карман.
— Я и сам люблю покататься верхом. Приятной прогулки. — Он махнул рукой, и двое всадников, пришпорив коней, поскакали к восточным холмам.
После двух часов езды Зибен выпил всю свою воду и начал смотреть по сторонам. До самых далеких гор простиралась плоская сухая равнина.