— Почему тогда ты сам не поищешь их?
— Ни один надир не может осквернить священную усыпальницу Ошикая. Только чужой на это способен.
— Хотел бы я знать, что еще ты скрываешь от меня, старичок.
— Многое, — сознался Носта. — Но тебе этого не нужно знать. Однако я сказал тебе правду: эти камни спасут жизнь твоему другу и вернут ему здоровье.
Зибен подплыл к ним и вылез на горячие камни.
— Я смотрю, ты уже друга себе завел. Очевидно, это тот самый старик, который приходил к тебе в трактир? — Друсс кивнул, и поэт протянул руку. — Меня зовут Зибен, я поэт, возможно, ты слышал обо мне.
— Нет, не слышал. — Носта не обратил внимания на протянутую руку.
— Какой удар моему тщеславию, — беззлобно отозвался поэт. — А у надиров есть поэты?
— Зачем?
— Ну, для радости, для развлечения... — Зибен умолк, видя полное непонимание в глазах старика. — Для истории! — вдруг нашелся он. — Как иначе запомнить историю племени?
— Историю племени каждому рассказывает его мать, а историю рода — отец. Шаману же племени известна история каждого воина и подвиги всех надирских героев.
— И у вас совсем нет искусства? Ни ваятелей, ни актеров, ни живописцев?
В черных глазах Носта-хана вспыхнул огонь.
— Трое из пяти надирских детей умирают в младенчестве. Средний возраст надирских мужчин — двадцать шесть лет. Мы живем в состоянии непрерывной междоусобной войны, и вдобавок к тому готирские дворяне охотятся на нас ради забавы. Чума, мор, постоянная угроза засухи и голода — вот с чем имеют дело надиры. Нет у нас времени для искусств. — Носта-хан выплюнул последнее слово так, точно оно оскверняло ему язык.
— Надо же, какая тоска! Раньше мне не приходило в голову, что вы достойны жалости. Пойду напою лошадей.
Зибен встал и оделся.
Носта-хан, проглотив раздражение, спросил Друсса:
— Много ли у вас на Юге таких, как он?
— Такие, как он, всюду редкость, — улыбнулся Друсс. Он достал из котомки круг сыра, завернутый в тонкую ткань, вяленое мясо и предложил шаману. Тот отказался, и Друсс молча принялся за еду. Зибен, вернувшись, присоединился к нему. Когда они поели, Друсс зевнул, растянулся в тени и тут же уснул.
— Зачем ты поехал с ним? — спросил Зибена Носта-хан.
— Ради приключений, старый конь. Куда бы Друсс ни ехал, приключения ему обеспечены. И мне понравилась история о целебных камнях. Из нее может выйти песня или поэма.
— В этом я с тобой согласен. В это самое время две тысячи готирских воинов во главе с Гарганом Ларнесским собираются выступить к гробнице Ошикая, окружить ее, перебить всех, кто там есть, и забрать камни в дар безумцу, сидящему на троне. Ты едешь в самое око урагана, поэт. Будет о чем сложить песню.