Тишина. Почему они перестали разговаривать?
— Эмми, мы хотели бы расплатиться! — резко крикнул Тепфер.
«Опять этот Тепфер, — досадовал Хайнц. — Что он имеет против меня?»
— Они всегда уходят так рано? — тихо спросил он Хильдебранда.
— М-м... как вам сказать... Это зависит от обстановки. В селе ведь еще есть что-то вроде пивной.
Солдаты, откозыряв, исчезали один за другим. Хильдебранд уставился в свою кружку. Хайнц барабанил по столу пальцами, что всегда делал, когда был взволнован и о чем-то думал.
— Что это они? — начал он. — По-моему, они просто сбежали.
— Не обижайтесь, товарищ младший лейтенант, но вы похожи на нашего бывшего командира взвода. Такой же пунктуальный, требовательный, но пока еще не пользуетесь доверием у товарищей... — Хильдебранд осекся.
— Ну что же вы, продолжайте!
— К примеру, Тепфер. Мы как-то с ним разговорились, и он сказал, что считает вас слишком сдержанным, недоверчивым. У вас все поступки идут от ума, а не от сердца. Не подумайте, что это упрек. Конечно, решает не сердце, а разум. Но может быть, стоит поразмыслить над тем, что сказал Тепфер. Вы его избегаете. Замкнулись в себе, заняли какую-то выжидательную позицию. Нужно больше доверять людям. Ведь доверие — это и есть проявление сердечности. Оно помогает ближе узнать друг друга, понимаете?
Хайнц немного смущенно глядел на Хильдебранда и молчал. Ему было явно не по себе. Показалось вдруг как-то жарко, и он заказал бутылку бромбахской минеральной воды. Пытаясь скрыть волнение, Хайнц сказал:
— Я благодарен вам, Хильдебранд. Мне сейчас действительно нелегко. Но я очень хочу, чтобы все наладилось.
Хильдебранд кивнул:
— Конечно. Все обойдется. Нужно только постараться быть мягче.
— Мягче? — повторил Хайнц.
— Стараться лучше понимать людей и при всей строгости служебных отношений оставаться им товарищем.
— Надеюсь, мы будем дружно работать, — произнес Хайнц. — У вас большой опыт. Вы ведь поможете мне?
— Ну разумеется, — улыбнулся Хильдебранд.
В комнате командира роты, как показалось Хайнцу, на книжных полках стояло 600—700 книг, не меньше. Письменный стол, четыре кресла по углам, проигрыватель, толстый ковер на полу придавали квартире уютный вид и свидетельствовали о хорошем вкусе хозяина.
Капитан Эккерт усадил гостя и предложил выпить.
— Ваше здоровье, товарищ Вебер!
— Благодарю вас!
Эккерт пил медленно, словно в раздумье.
— Если вы не возражаете, давайте послушаем музыку, так,тихонько.
Хайнц кивнул. Зазвучала пастораль Бетховена — лето, уборка урожая...
Вебер раздумывал: зачем это Старик вызвал его? Что бы это могло значить? И он решил первым начать разговор. Кто знает, будет ли еще такая возможность.