«Я не должен скрывать от нее правду», — подумал он и почти сухо перебил:
— Я порвал свой рапорт о переводе. Решил остаться.
— Я так и знала, — промолвила она. — За это я и люблю тебя. Теперь я знаю это совершенно точно. — Она посмотрела ему прямо в глаза.
Он нагнулся к ней. Глаза ее теперь были закрыты, а рот слегка открыт. Он поцеловал ее. Никакие силы не смогут отнять у него этой любви, она будет вечной!
— Ты моя жена, — сказал он. — Теперь уже навсегда.
— Навсегда.
— Даже если нам опять придется расстаться?
— И тогда, — кивнула Хайди и тихо добавила: — А нам не придется больше расставаться. Может быть...
Хайнц посмотрел на нее с улыбкой. Нет, она так ничего и не поняла. А ведь он сказал ей все.
— Но я остаюсь здесь, — медленно произнес он.
Хайди по-прежнему улыбалась. Притянув его голову к себе, прошептала на ухо:
— Наверное, скоро я смогу к тебе переехать. Тепфер...
Он подпрыгнул, схватил ее на руки и вдруг остановился.
— Тепфер?..
— Он все разузнал, — торопясь, объясняла она, — здесь, на калийном руднике, освобождается должность в лаборатории. Калийные шахты совсем недалеко отсюда...
От радости он не знает, что сказать, и только смотрит на нее восторженными глазами.
Рудольф Киферт
НАВЕДЕНИЕ МОСТОВ
Я пережил историю, воспоминание о которой охотно унес бы с собой в могилу. Но она живет, живет во мне, и я ничего не могу с этим поделать. Воспоминания преследуют меня, как будто это событие — единственное, что было в моей жизни. Они терзают меня и не дают покоя...
Мать устроила целый прием по случаю возвращения сына под отчий кров. Я только вчера снял военную форму и хочу сразу же пойти работать. Мать никак не может понять, почему это я так рвусь на работу. А я просто не могу оставаться один на один со своими мыслями.
— Ты был хорошим солдатом? — спрашивает она.
— У меня два ордена.
— Молодец! Иди умывайся. — Моя мать любит порядок.
Я иду в душ, открываю полностью кран и долго стою под упругими струями. В домашней рубашке с короткими рукавами и тренировочных брюках я чувствую себя совсем гражданским.
Положив свои награды в шкатулку, я спрятал ее подальше в шкаф.
— За что тебя наградили? — спросила мать.
— Я хорошо нес службу.
— Хорошие работники повсюду нужны, — деловито заметила мать, она не могла не сказать что-нибудь в этом роде. — Во всяком случае, ты всегда заработаешь себе на хлеб. — И она отрезала мне большой ломоть. — Завтра идешь работать?
— Да.
— Ну и отлично! На работе все быстро проходит.
— А что должно пройти?
Знала ли мама, что должно было пройти?
Наш взвод был направлен в Польшу для участия в совместных маневрах. Мы остановились в районе Зелёна-Гуры, на берегу полноводной широкой реки. Вокруг простирался густой лес; его деревья, казалось, упирались своими вершинами прямо в небо. Внизу все заросло кустарником, так что пробираться через него приходилось не иначе как прорубая себе дорогу.