Он нырнул в подлесок и отогнул пышный куст, за которым оказалась неглубокая пещера. Кормак забрался внутрь, и незнакомец закрыл вход ветками куста.
Менее чем через минуту мимо их убежища проскакали охотники-саксы. Незнакомец откинул капюшон и провел руками по густым черным волосам, осеребренным сединой, которые ниспадали на его широкие плечи. Его серые глаза были глубоко посажены, а борода струилась, будто львиная грива. Он усмехнулся:
– Да, пожалуй, они заметно превосходили тебя численностью, юноша.
– Почему ты мне помог?
– Разве ты не Божье создание?
– Ты святой отшельник?
– Я понимаю Таинства. Как тебя зовут?
– Кормак. А тебя?
– Я Откровение. Ты хочешь есть?
– Они вернутся. Мне надо идти.
– А ты мне показался неглупым. Мальчиком, наделенным ясным умом. Если ты сейчас уйдешь отсюда, что произойдет?
– Я не дурак, почтенный Откровение. Но то, что случится, все равно случится через час или на следующий день. Я не смогу пройти через весь сакский юг невидимкой. И я не хочу, чтобы тебя убили вместе со мной. Благодарю тебя за твою доброту.
– Как тебе угодно. Но прежде поешь! Таково первое правило воина.
Кормак прислонился спиной к стене и взял протянутый ему ломоть хлеба с сыром. Еда была наслаждением, как и прохладная вода из обтянутой кожей фляжки.
– Откуда у тебя, сакса, такой меч?
– Он мой!
– Я не оспариваю твое право владеть им. Я спросил, как он к тебе попал.
– Это меч моего отца.
– Ах так! Видимо, он был хорошим воином, лезвие из стали, которой славится одна Испания.
– Он был великий воин. Он убил шестерых противников в тот день, когда я родился.
– Шестерых? Это требовало большого искусства.
Он был сакс?
– Я не знаю. Он погиб в тот же день, и меня вырастил друг. – Кормак словно увидел перед собой лицо Гристы, и в первый раз после смерти старика из его глаз хлынули слезы. Мальчик откашлялся и отвернул голову. – Я… прости… я… – Он захлебнулся рыданиями, как ни старался их сдержать. Ему на плечо легла сильная ладонь.
– У удачливых в жизни бывает много друзей. А ты удачлив, Кормак. Ведь ты нашел меня.
– Он умер. Они его убили за то, что он вступился за меня.
Теперь ладонь прижалась ко лбу Кормака.
– А сейчас усни. Поговорим позже, когда опасность минует.
Едва Откровение прикоснулся к его лбу, как мальчика окутала дремота, будто теплое одеяло… И он погрузился в сон без сновидений.
Проснулся он глубокой ночью и обнаружил, что укрыт толстым шерстяным одеялом и под голову ему положен свернутый плащ. Перевернувшись на другой бок, он увидел, что Откровение сидит у костерка в глубокой задумчивости.