– И мне, – согласился Кормак. – Кровавый король и Кровавый бог.
Рианнон напряглась, голова у нее вздернулась, ладони прижались к лицу.
– Что с тобой? – спросил Олег, и его могучая рука обняла ее плечи.
– Охотники отыскали нас, – прошептала она.
В наступившей тишине Кормак услышал, как заколотилось сердце у него в груди. Страх поднялся в горле комком желчи, и он почувствовал, что руки у него дрожат. Всю свою жизнь он был игрушкой чужих прихотей, его били плетьми и кулаками, не давали возможности выпрямиться и познать силу и мощь гордости, не давали времени обрести силу, заложенную в смелом сопротивлении. С Кулейном его поддерживал гнев, но теперь, при приближении врагов, он испытал жуткое отчаяние, холодом расползающееся по его коже, пригибающее к земле.
К нему подошла Андуина, ее мягкая ладонь коснулась его щеки, ее пальцы разгладили узлы напряжения в его плечах. В его мозгу ее голос прошептал: «Я люблю тебя, Кормак».
Глубина ее чувства согрела его, как зимний костер; лед панического страха испарился перед ним.
– Сколько их? – спросил он вслух.
– Трое, – прошептала Рианнон.
– Как близко?
– На южном склоне, спускаются к хижине.
– А у меня нет меча! – загремел Олег, ударяя кулаком по столу.
– Но у меня есть! – сказал Кормак негромко, взял руку Андуины, поцеловал ладонь, а потом подошел к очагу, где к дальней стене был прислонен меч Кулейна.
– Я с тобой! – объявил Олег, хватая со стола кухонный нож и приподнимаясь.
– Нет, – сказал Кормак. – Погоди… и разделайся с тем, кто останется жив.
– Ты не сможешь справиться с тремя!
Кормак пропустил его слова мимо ушей и вышел в холодный солнечный свет. Он быстро подошел к пню для колки дров, положил меч рядом с ним и взял топор.
Шестифунтовая железная насадка впилась в чурбак и аккуратно развалила его. Он поднял другой чурбак и продолжал колку. Несколько минут спустя он услышал, как по двору идут охотники, и обернулся. Рианнон не ошиблась, их было трое – бородачей, высоких, в бронзовых шлемах, из-под которых падали волосы, заплетенные в косы. На всех были плащи из овчины, а шедший впереди держал круглый деревянный щит, окованный бронзой. В другой руке он сжимал длинный меч.
– Вы ищете приюта? – спросил Кормак, всаживая топор в пень.
– Ты тут один? – отозвался главный. Выговор у него был гортанный, глаза холодные, как снег вокруг.
– Вы нездешние, – сказал Кормак. – Вы что, заблудились?
Второй и третий направились к хижине, и Кормак, подобрав меч, начал стряхивать с него снег.
– Мой кров обойдется вам в монету, – окликнул он их.
Они остановились и посмотрели на воина со щитом.