Мара вздоргнула.
– Не упоминай здесь о подростковых гормональных изменениях.
– Ещё не готова стать бабушкой? – фыркнула Лея.
– Сначала брошусь на собственный световой меч.
– А я, кажется, готова, – улыбнулась Лея. – Похоже, я стану вредной бабушкой, подающей внукам дурной пример, – она обернулась к Джейсену. – Сколько мне ещё ждать?
Тот предостерегающе на неё посмотрел.
– Если пытаешься меня смутить, то ты говоришь в неработающий комлинк.
– Нет, я лишь пытаюсь узнать, что меня ждёт.
– Тогда лучше спроси Джейну.
– А она сказала спросить тебя, – Лея наигранно расстроилась.
– Тогда Зекка. Уверен, он уже всё рассчитал. Только Джейне не сказал.
– Мне нужно придумать подходящее наказание для Хэна, – Лея покачала головой, склонившись над бокалом. – За то, что у наших детей острые языки и напрочь отсутствуют манеры.
– Если отбросить все шутки, я тебе очень благодарна, Джейсен, – заметила Мара. – Бен изменился к лучшему. Я несколько лет боялась, что он не сможет совладать с собой, с наследием джедая, со всем тем, от чего ему никогда не убежать. Ты наглядно показал, что я могу не беспокоиться.
– Без проблем. Хотя, как говорит мама, мне нужно придумать для тебя подходящее наказание.
– Ты о чём? – удивилась Мара.
– Ну, если, как говорит мама, острый язык и отсутствие манер у детей Соло досталось им от отца, это означает, что эти способности явно не от семьи Скайуокеров. Правильно? Тогда язык и манеры Бена явно достались ему от тебя. Придётся мне придумать подходящий способ мести.
Мара ухмыльнулась. К ней вернулось хорошее настроение. Она погладила световой меч на поясе.
– У тебя есть любимый протезист? Могу заказать тебе протез заранее.
– Джейсен, – Люк вошёл в гостиную из коридора, ведущего к комнате связи. – Мы могли бы поговорить?
– Конечно, – Джейсен встал.
Всем было хорошо известно, что простая просьба "Мы могли бы поговорить?" при этих обстоятельствах означает "Пора поговорить о делах".
Они вышли в дверь, которую Хэн и Лея не так давно намеревались прикрывать бластерным огнём. Через полутёмный коридор они прошли к огромной двери, которая временами вибрировала. Из-за неё доносился приглушённый гул и рёв корускантского ночного движения. При их приближении дверь поднялась, и снаружи предстал водоворот цветов: бегущие огни проносящихся мимо кораблей – от двухместных спидеров до небольших неуклюжих фрахтовиков. В нескольких метрах от подвесного тротуара за дверью пролегала колея воздушного сообщения.
Когда дверь за ними закрылась, они на мгновение остановились у перил и глянули с высоты двухсотого этажа на землю Корусканта. В ночное время, хотя окна всех этажей между ними и землёй горели, равно как и рекламные щиты, поверхность планеты казалась слишком далёкой, чтобы её можно было рассмотреть.