Он крепче сжал мое плечо:
— Давайте войдем! Если мы кого-нибудь встретим, то вы тут потому, что я предложил показать вам дом!
— Погодите, — остановила я. — Прежде чем мы войдем, я хочу кое-что вам сказать. В офисе вы говорили нечто такое, чего я не могла принять.
— И что же? — нетерпеливо спросил он, желая, поскорее закончить дело, для которого он и приехал сюда.
— Эта фотография горного луга на фоне вершин… Вы говорили, что не сможете туда вернуться. У меня тоже есть такое место!
— Он удивленно посмотрел на меня, но я продолжила:
— Оно находится близ озера Мичиган, где я обычно играла в детстве. Может, не так красиво, как ваше, но очень спокойное, и до сих пор мне иногда помогает. Я могу закрыть глаза и мысленно отрезать себя от всего мира. Я могу пойти туда и посидеть там, хотя, по сути дела, этого места больше нет — там теперь мотель. Но никто никогда его у меня не отнимет! Когда мне очень плохо, я мысленно переношусь туда и думаю, а потом мне кажется, что я могу справиться со всеми моими проблемами!
Я говорила сбивчиво, неуклюже, потому что очень боялась, что он сочтет меня глупой, наивной, может, сентиментальной и будет надо мною смеяться.
Он молчал, казалось, очень долго. Потом сказал:
— Спасибо, что рассказали мне это.
Только тогда я смогла поднять голову, взглянуть на него, и увидела, что он не смеется. Его глаза излучали доброту — потрясающую, нежную доброту. Кинг протянул мне руку, и я с легкостью положила в нее мою ладонь, чувствуя, как его пальцы слегка сжали мои. Мы вместе прошли но широкой подъездной дорожке И приблизились к вееру кирпичных ступеней.
— Второй каприз, — произнес он и показал направо от двери.
К кирпичу была прикреплена дощечка из белого мрамора с высеченным на ней барельефом того же самого танцующего единорога, что украшал внешний портал.
— Хампдены всегда увлекались единорогами, — пояснил Кинг и сквозь зубы добавил: — Кэтрин тоже их любит.
«Конечно, она должна их любить, — подумала я, — ведь единорог магическое животное, а Кэтрин воображает себя чуть ли не колдуньей!»
Входная Дверь была открыта, и Кинг прошел вперед, словно для того, чтобы первым встретить то, что ждало нас внутри. Но в огромном доме было тихо, полумрак казался особенно глубоким после яркого солнечного света, а в воздухе царила благодатная прохлада. Когда наши глаза немного привыкли к темноте, Кинг провел меня в огромную центральную комнату, которая, игнорируя квадратные очертания дома, имела форму ромба. Я начинала понимать, почему дому дали такое причудливое название!
Кинг подошел к стене, нажал кнопку, и свисающая с потолка прекрасная люстра тотчас же залилась электрическим огнем, который всеми цветами радуги заиграл в каждой ее хрустальной слезинке.