А я работал, не жалея сил. Усиленно тренировал ребят. И каждую норму, каждое упражнение, прежде чем требовать от других, выполнял сам. Я считал, что это самый верный способ и производит должное впечатление.
Но на полигоне все получилось не так, как хотелось бы. Вымпел Союза свободной немецкой молодежи — переходящий приз лучшему взводу, — уже развевавшийся, как нам казалось, у наших палаток, ушел от нас. «Наш взвод должен стать лучшим», — говорил перед учениями обер-фельдфебель Раймнитц. Мы были полностью с ним согласны и считали, что будет просто смешно, если мы не добьемся этого. И вдруг срыв...
Само собой разумеется, в своем отделении мы обсудили причину неудачи. Я требовал, чтобы каждый делал все возможное при выполнении упражнений, поскольку известно, что нельзя добиться успеха, если хотя бы один человек отстает. Полагаю, все поверили мне, когда я подчеркнул, что здесь речь идет не о чести унтер-офицера Пфеффера и не только о том, чтобы завоевать вымпел или добиться отличной оценки. Это, конечно, тоже важно, и для меня не меньше, чем для других. Кому не дорога честь коллектива? Но не это главное. Основное в том, чтобы как можно лучше выполнить поставленную задачу.
Учения для того и проводятся, чтобы уметь побеждать в бою. В противном случае незачем было бы тратить столько времени, считал я. И все остальные были того же мнения.
Нашему взводу выпало начинать. При взятии штурмового городка солдаты отдали все силы. Ни у кого не возникло искушения упасть с возгласом «Не могу больше, все!». Никто не отстал, все успевали за мной.
И вновь над нашими палатками взвился вымпел лучшего взвода. И ротные показатели оказались весьма высокими, а меня поощрили как лучшего командира отделения, объявив благодарность за его отличную подготовку.
Ну, что еще сказать? Я имел все основания быть довольным, испытывать удовлетворение. Когда я пожимал руки своим солдатам и видел их усталые, но довольные лица, я думал: «Отличные ребята. Они радуются даже больше, чем я». Это было для меня настоящим открытием, которое было не так легко сделать. Они стали мне чертовски близки. Я испытывал радостное и вместе с тем волнующее чувство, отчего комок подкатывал к горлу и перехватывало дыхание. Мне кажется, они понимали мое состояние.
Нас ожидала еще одна приятная неожиданность. Лучшему взводу, победителю, преподнесли торт. Роскошный торт. Но я даже не притронулся к нему. Ребята уговаривали меня: «Попробуйте, товарищ унтер-офицер! Торт первоклассный!» А я отговаривался, что у меня желудок, печень, что мне нельзя жирного... В конце концов они оставили меня в покое. Но дело было, конечно, не в печени или желудке. Просто торт напомнил мне тот день, когда я решил посетить кафе и когда в моей пьяной голове возникла эта глупая затея. А в то воскресенье моя Рут, о которой вы еще не знаете, понапрасну ожидала меня с пирогом, который испекла для меня.