— При других обстоятельствах я с великим удовольствием прихватил бы вас с собой…
— Значит, вы согласны?! — вскрикнул от радости Шульц,
XXII
Брауэр и Клибер долго нажимали на кнопку звонка, но никто к ним не вышел. Они несколько минут молча стояли у калитки, решая, как им поступить. В это время из соседнего дома вышла женщина.
— Вы случайно не знаете, куда подевались Гофманы? — обратился Брауэр к женщине, когда она проходила мимо них.
— Эльза уехала в город к племяннику, а Матильда на работе, где же ей еще быть. А вы кто будете?
— Благодарю вас.
— Пожалуйста, — пожав плечами, ответила женщина.
Когда она скрылась из виду, Брауэр обратился к Клиберу:
— Не нравятся мне эти отсутствия. Знаешь что, давай рискнем, не упускать же такой случай.
— Не понимаю, о чем речь? — ответил Клибер,
— Заглянем в дом Гофманов, а?
— Не понимаю…
— Потом поймешь. Будь в засаде, В случае опасности — звони в дом. — Не успел Клибер опомниться, как Брауэр перепрыгнул через забор.
Дверь в дом была открыта. Это насторожило Брауэра. Мягко ступая, он обошел комнаты, кругом царил беспорядок. По всему видно, хозяева собирались к отъезду. Но почему не закрыта была дверь? «Забыли в спешке», — решил Брауэр, поднимаясь наверх в комнату, где жил Егер. В этой комнате был прежний порядок, который он отметил при своем первом посещении Егера. На всякий случай он открыл окно, выглянул в сторону калитки. Тихо. С профессиональной ловкостью Брауэр стал обыскивать комнату. Открыл чемодан, аккуратно перевернул лежавшие там вещи, но ничего интересного для себя не нашел и разочарованно опустил крышку. В платяном шкафу, кроме гражданского костюма, нескольких рубашек и пары туфель, ничего больше не было.
Когда начал осматривать письменный стол, тут было от чего ахнуть. В одном из ящиков он увидел фотокарточку. Увидел и не поверил своим глазам. На побледневшего Брауэра в упор смотрели фашистские главари, и среди них — Отто Егер. С нервной дрожью в руках перевернул фотокарточку. Размашистым, волевым почерком по всей ширине фотографии шла надпись: «Отто Егеру. За верную службу великой Германии и фюреру. Хайль!» — и подпись: «Гиммлер. 20 июня 1943 года».
Брауэр на какое-то мгновение застыл в нерешительности, соображая, что ему делать. Затем лихорадочным движением положил на место фотокарточку, бросился вниз, забыв даже закрыть окно.
— Все тихо? — почему-то шепотом спросил Брауэр Клибера, когда очутился около него.
— Да.
— Слава богу, — облегченно произнес Брауэр.
— На тебе лица нет. Что случилось?
— Ничего.
Брауэр и Клибер вернулись в гестапо.